Андрей Шляхов - Нежная любовь главных злодеев истории

Вот отрывок из дневника Ханны: «Мне понравилось быть с мужчиной в постели, я зажигаюсь и не обращаю внимания на то, какой хилый и безобразный этот Йозеф Геббельс. Он первый мой мужчина, а мне хочется мужчину еще и еще раз. Я уже не страшусь его, а выполняю все его желания. Их у него немного. Он подолгу ласкает меня, когда я сижу у него на коленях голая, разглядывает меня, а в постели всегда предпочитает быть сверху. Словно довлеет надо мной и даже насилует. Он любит, когда я при этом громко постанываю и дергаюсь под ним от наслаждения. Я подыгрываю ему в этом, и он бывает доволен, не забывает, возможно, поэтому о дорогих подарках.

Когда мы сидим за столом и пьем чай с шоколадными конфетами и пирожными, которые он приносит, он просит меня обнажиться до пояса. За столом он берет мою грудь в руки, ласкает ее, закрывая при этом глаза, и целует в шею, за ушко. Делает это он нежно- нежно, после чего мы снова «летим» в постель... Возможно, мне уже давно хотелось мужчину...»

Узнав о несостоявшемся покушении на Геббельса, Гитлер был потрясен. Он приказал выставлять вооруженную охрану во всех местах, где должен был появиться Геббельс, и подарил ему бронированный автомобиль марки «мерседес». Несмотря ни на что, Гитлер продолжал ценить Геббельса, сознавая, что пропагандиста, равного ему, не найти.

Во время Второй мировой войны при участии Геббельса и под его контролем в Германии были созданы так называемые «дома любви», предназначенные для встреч одиноких женщин с солдатами, находившимися в отпуске. Женщины беременели и, разумеется, рожали, поскольку аборты в Третьем рейхе были запрещены. Их детей помещали в детские дома, дабы воспитать из них настоящих арийцев. Геббельс лично следил за тем, чтобы «дома любви» постоянно пропагандировались в кинохронике, и сам не гнушался посещать их, правда, делал это скрытно...

Любвеобильный интеллектуал стал одной из самых одиозных исторических личностей XX века, идеологом одного из самых кровавых режимов, воплощением кровожадных идей расовой дискриминации. Йозеф Геббельс отдал свой талант делу служения злу и получил по заслугам. Он мог бы стать превосходным университетским профессором, на лекциях которого яблоку негде было бы упасть, известным журналистом или драматургом, а может, даже одним из классиков немецкой литературы, если бы правильно распорядился бы тем даром, который был дан ему свыше.

Выбирая «все или ничего», он предпочел «все» и в результате остался ни с чем — ни доброй памяти, ни памятника на могиле, ни признательных потомков.

Остались разрозненные дневниковые записи, воспоминания современников и некоторых любовниц и след в истории, точнее, не след, а зияющая рана.

Да и любил он странно — ни ему самому, ни тем, на кого он обращал внимание, его любовь не принесла счастья. Только горечь и разочарование.

В одном нельзя отказать хромому калеке доктору Геббельсу: у него достало мужества пройти по избранному пути до самого конца рука об руку со своей женой...

Письмо доктора Йозефа Геббельса Харальду Квандту, сыну Магды от первого брака, написанное в бомбоубежище фюрера 28 апреля 1945 года:

«Мой дорогой Харальд!

Мы сидим, окруженные, в бомбоубежище фюрера в имперской канцелярии и боремся за нашу жизнь и за нашу честь. Каков будет исход этой борьбы, знает лишь один Бог. Но я уверен, что, живыми или мертвыми, мы выйдем из нее с честью и славой. Мне почти не верится, что мы снова когда-нибудь увидимся. Так что это, вероятно, последние строки, которые ты получишь от меня. Я надеюсь, что ты, если переживешь эту войну, будешь достоин своей матери и меня. Для воздействия на будущее нашего народа вовсе не нужно, чтобы мы остались живы. При известных условиях ты будешь единственным, кто продолжит традицию нашей семьи. Делай это всегда так, чтобы нам не пришлось стыдиться. Германия переживет эту войну, но только в том случае, если у нашего народа перед глазами будут примеры, на которые он сможет равняться. Такой пример хотим дать мы. Ты можешь гордиться, что имеешь такую мать. Вчера вечером фюрер подарил ей золотой партийный значок, который он многие годы носил на своем пиджаке, и она это заслужила. Перед тобой в будущем стоит только одна задача — показать себя достойным той тяжелейшей жертвы, которую мы собираемся и исполнены решимости принести. Я знаю, что ты это сделаешь. Не допусти, чтобы тебя сбил с толку шум, который поднимется во всем мире. Ложь в один прекрасный день рухнет, и над ней снова восторжествует правда. Это будет час, когда мы будем стоять над всем чистыми и незапятнанными, такими, какими всегда были наша вера и наши стремления.