Андрей Шляхов - Нежная любовь главных злодеев истории

Шестой супругой Ивана Васильевича, или, точнее — сожительницей, «женищем», как тогда выражались, была прекрасная вдова царского стременного Никиты Мелентьева, Василиса, овдовевшая, как утверждали злые языки, не без царской помощи.

Якобы царь собственноручно поднес несчастному Никите отравленного вина. Вполне возможно — грозный царь был способен и не на такое. С Василисой Иван Васильевич сожительствовал без всяких священных обрядов, прочтя только особую молитву для сожития.

По поводу брака царя с Василисой существует не подтвержденная заслуживающими доверия источниками легенда, согласно которой красавице удалось отвратить царя не только от других женщин, но и от чрезмерной жестокости. В течение двух лет длился их «брак», и все это время Иван Васильевич не выезжал в Александровскую слободу и не устраивал оргий во дворце.

Однажды, во время приема шведского посла, царь вдруг встал и направился в покои Василисы, где обнаружил молодого красавца сокольничего Ивана Колычева, которого на месте заколол своим острым посохом. Колычева похоронили в Александровской слободе, рядом с Василисой, которую царь приказал положить в гроб живой.

Правда это или нет, сейчас не узнать. Точно известно одно — Василиса Мелентьева, прожив во дворце около двух лет, внезапно исчезла, словно в воду канула.

После Василисы царь некоторое время утешался вновь заведенным гаремом, а затем обратил свое внимание на некую Наталью Коростову, племянницу новгородского архиепископа Леонида. Леонид, узнав о «великой чести», грозившей Наталье, не обрадовался, а вознегодовал. Он срочно приехал в Москву, предстал перед царем и во всеуслышание заявил ему, что скорее собственноручно убьет свою племянницу, чем отдаст ее на поругание.

На людях Иван Грозный предпочел сохранить спокойствие, но тайно приказал своим подручным пригласить архиепископа в стольную палату, опоить, зашить в медвежью шкуру и бросить на растерзание псам. Несчастная Наталья послужила утехой дня царя всего несколько месяцев, после чего бесследно исчезла.

Вскоре после ее исчезновения пятидесятилетний Иван Грозный в седьмой и последний раз женился — на юной Марии Нагой. Один из приближенных Ивана, князь Одоевский, случайно побывав в вотчине опального боярина Федора Нагого, настолько пленился красотой его дочери Марии, что, вернувшись в Москву, принялся нахваливать прелестницу перед царем. Иван Грозный заинтересовался настолько, что приказал Нагому немедленно вернуться в столицу, где милостиво пожаловал ему подмосковную вотчину, потребовав за снятие опалы боярскую дочь. Разумеется, Нагой поспешил согласиться.

С Марией царь сочетался браком по церковному обряду, правда, совершенному без участия патриарха и епископов. Свадьба была пышной, торжественной, вино лилось рекой. Посаженным отцом Иоанна был его сын Федор, дружкой со стороны жениха — князь Василий Иоаннович Шуйский, а дружкой со стороны невесты — Борис Федорович Годунов. Все как один — будущие московские цари. На следующий день после свадьбы отца царевич Федор женился на Ирине Годуновой, на которую Иван Васильевич тоже имел виды.

Царь не любил Марию, так же как и многих жен своих (разве что только к Анастасии и Марии Темрюковне питал он нечто вроде сердечной приязни, а не одну лишь похоть), и нисколько не дорожил ею. Он взял ее себе в жены преимущественно для поддержания своего царственного достоинства, нежели для чего-то другого. Кратковременная вспышка страсти исчезла столь же быстро, как и появилась, и вскоре слезливая и простодушная Мария начала раздражать Ивана.

Даже несмотря на то что Мария была от него беременна, царь начал переговоры с английской королевой Елизаветою насчет своей очередной женитьбы на ком-нибудь из ее родственниц. Новый брак прежде всего преследовал цели политические: направляя в Лондон дворянина Писемского с поручением устроить царский брак, Иван Васильевич требовал начинать переговоры с тесного государственного союза между Англией и Россией.

В невесты намечалась тридцатилетняя племянница королевы, Мария Гастингс. Помимо дел политических, Писемскому предписывалось лично убедиться во внешних данных невесты, которая, по представлениям Ивана Васильевича, должна была быть высокой, дородной, белой лицом и непременно румяной.

По поводу того, что русский царь уже женат, Иван Васильевич повелел объяснить, что, не будучи дочерью царя или владетельного князя, Мария Нагая ему-де неугодна и будет им оставлена для женитьбы на королевской племяннице. Марию ожидало насильственное пострижение в монахини — царь не стал изобретать новых способов, а решил пойти проторенной дорожкой.