Записка о древней и новой России

— победами, законодательством, просвещением. Ее душа, гордая,

благородная, боялась унизиться робким подозрением, — и страхи

Тайной канцелярии исчезли, с ними вместе исчез у нас и дух

рабства, по крайней мере, в высших гражданских состояниях. Мы

приучились судить, хвалить в делах государя только похвальное,

осуждать противное. Екатерина слышала, иногда сражалась с собою,

но побеждала желание мести — добродетель превосходная в монархе!

Уверенная в своем величии, твердая, непреклонная в намерениях,

объявленных ею, будучи единственною душою всех государственных

движений в России, не выпуская власти из собственных рук — без

казни, без пыток влияв в сердца министров, полководцев, всех

государственных чиновников живейший страх сделаться ей неугодным

и пламенное усердие заслуживать ее милость, Екатерина могла

презирать легкомысленное злословие, а где искренность говорила

правду, там монархиня думала: «Я властна требовать молчания от

россиян — современников, но что скажет потомство? И мысль,

страхом заключенная в сердце, менее ли слова будет для меня

оскорбительна?» Сей образ мыслей, доказанный делами 34-летнего

владычества, отличает ее царствование от всех прежних в новой

российской истории, т.е. Екатерина очистила самодержавие от

примесов тиранства. Следствием были спокойствие сердец, успехи

приятностей светских, знаний, разума.

Возвысив нравственную цену человека в своей державе, она

пересмотрела все внутренние части нашего здания государственного 42

и не оставила ни единой без поправления: Уставы Сената, губерний,

судебные, хозяйственные, военные, торговые усовершенствовались

ею. Внешняя политика сего царствования достойна особенной хвалы:

Россия с честью и славою занимала одно из первых мест в

государственной европейской системе. Воинствуя, мы разили. Петр

удивил Европу своими победами — Екатерина приучила ее к нашим

победам. Россияне уже думали, что ничто в мире не может одолеть

их, — заблуждение славное для сей великой монархини! Она была

женщина, но умела избирать вождей так же, как министров или

правителей государственных. Румянцев, Суворов стали на ряду с

знаменитейшими полководцами в мире. Князь Вяземский заслужил имя

достойного министра благоразумною государственною экономиею,

хранением порядка и целости. Упрекнем ли Екатерину излишним

воинским славолюбием? Ее победы утвердили внешнюю безопасность

государства. Пусть иноземцы осуждают раздел Польши: мы взяли

свое. Правилом монархини было не мешаться в войны, чуждые и

бесполезные для России, но питать дух ратный в империи, рожденной

победами.

Слабый Петр III, желая угодить дворянству, дал ему свободу

служить или не служить. Умная Екатерина, не отменив сего закона,

отвратила его вредные для государства следствия: любовь к Святой

Руси, охлажденную в нас переменами Великого Петра, монархиня

хотела заменить гражданским честолюбием; для того соединила с

чинами новые прелести или выгоды, вымышляя знаки отличий, и

старалась поддерживать их цену достоинством людей, украшаемых

оными. Крест Св. Георгия не рождал, однако ж усиливал храбрость.

Многие служили, чтобы не лишиться места и голоса в Дворянских

собраниях; многие, несмотря на успехи роскоши, любили чины и

ленты гораздо более корысти. Сим утвердилась нужная зависимость 43

дворянства от трона.

Но согласимся, что блестящее царствование Екатерины

представляет взору наблюдателя и некоторые пятна. Нравы более

развратились в палатах и хижинах — там от примеров Двора

любострастного, здесь от выгодного для казны умножения питейных

домов. Пример Анны и Елизаветы извиняет ли Екатерину? Богатства

государственные принадлежат ли тому, кто имеет единственно лицо

красивое? Слабость тайная есть только слабость; явная — порок,

ибо соблазняет других. Самое достоинство государя не терпит,

когда он нарушает устав благонравия: как люди ни развратны, но

внутренне не могут уважать развратных. Требуется ли

доказательств, что искреннее почтение к добродетелям монарха

утверждает власть его? Горестно, но должно признаться, что, хваля

усердно Екатерину за превосходные качества души, невольно

воспоминаем ее слабости и краснеем за человечество. Заметим еще,

что правосудие не цвело в сие время; вельможа, чувствуя