Александр Лебедь: Спектакль назывался путч - Воспоминания генерала воздушно-десантных войск

Борис Николаевич согласился с моими доводами и распорядился собрать руководителей. В ожидании их сбора мы вернулись в кабинет Скокова. Юрий Владимирович позвонил Грачеву, проинформировал, что я нахожусь у него, встречался с президентом и объяснил, какое принято решение. Что ответил Грачев, я не знаю, но, по-видимому, что-то утвердительное.

Прошел час. Не помню уже, кто пришел и доложил, что люди собраны и ждут. Прошли в небольшой конференц-зал, где за очень длинным столом сидело человек сорок. Люди были разного возраста, но всех объединяло одно-наличие всевозможных повязок на лбах и рукавах. Не знаю точно, не сумел разобраться, по-видимому, это были отличительные знаки командиров. Я сел на боковой стул. Через несколько минут вошел президент России, поздоровался. Поблагодарил всех за мужество и объявил о том, что на сторону восставшего народа переходит парашютно-десантный батальон, которым командует генерал Лебедь. Представил меня, определил задачу проделывания проходов в баррикадах. Предложил всем немедленно приступить к работе. Но здесь опять вмешался я, сказав, что, во-первых, по-видимому, каждый из присутствующих отвечает за какой-то участок, а раз так, им нужно время, чтобы довести до людей задачу; во-вторых, потребовал себе парочку авторитетных руководителей из числа присутствующих, чтобы было кому объясняться с толпой по ходу следования колонны. Сказал, что пока они будут объясняться, я пойду к батальону и отдам распоряжение на построение его в колонну. Борис Николаевич согласился. Потом немного подумал и сказал Коржакову: "Как это так, в такой обстановке генерал ходит по площади один? Вы распорядитесь..."

Александр Васильевич распорядился и ко мне приставили двух человек-хлопцы по 180-182 сантиметра ростом, по виду круто накачанные, что проглядывало даже под пиджаками. Один из телохранителей был русский, другойто ли китаец, то ли кореец. Русский страховал меня со спины, а китаец (назовем его так условно) - с фасада и страшно мне надоел, так как вился в 15-20 сантиметрах от моего носа.

Пока объясняли суть дела людям на баррикадах, пока батальон свертывал свои брезентовые палатки и строился в колонну, прошло еще минут сорок.

Весть о переходе батальона на сторону восставших была встречена с огромным энтузиазмом. Эйфория достигла наивысших пределов: вопли, размахивание флагами, гиканье и мат-все слилось в какую-то неповторимую какофонию.

Вот в такой обстановке батальон с приданной ему разведротой начал движение. Замысел был прост, как две копейки. Каждая из четырех рот прикрывает одну сторону здания. Предстояло подняться с набережной, пересечь Калининский проспект, оставив справа здание бывшего СЭВ, по широкой дуге пройти к правому дальнему углу здания, подняться на эстакаду и далее рассредоточиться вокруг здания. Такой маршрут был обусловлен расстановкой баррикад. Я шел впереди головной машины, вокруг буйствовала толпа, энтузиазм был предельно велик, и именно этот энтузиазм обуславливал то, что колонна двигалась со скоростью один метр в минуту, так как то кидались трубу большого диаметра разворачивать с двух сторон, провернув ее на месте и кого-то придавив; то никак не могли разобраться с длинными двенадцатиметровыми прутьями; то, сдернув одну мешающую доску, обваливали все остальные. Словом, очень и очень медленно, но батальон двигался. Механики-водители вели машины по-походному. Направляющая рота уже сомкнула дугу и поднялась на эстакаду, проследовав вдоль фасада здания к дальней его стороне, приступила к организации его обороны,

Со второй ротой произошла очередная заминка. Что-то где-то в очередной раз не так завалили, и произошел основательный сбой. Виновником его стал народный депутат СССР и РСФСР полковник Цалко. Мы с ним были шапочно знакомы по XXVIII съезду КПСС. Узнав меня, шедшего во главе батальона, он кинулся из толпы ко мне, чтобы поприветствовать. Китаец, в чьи обязанности входило пресекать любые резкие движения, отреагировал мгновенно: схватил маленького Цалко за шиворот и штаны и отшвырнул в толпу.

Цалко подхватился, проник в глубину толпы метров на 10-12 и начал кричать: "Провокация! Провокация!" Я эти крики слышал, но почему-то до меня не дошло, что они относятся ко мне. И вообще я сдуру не придал этому эпизоду никакого значения. А зря!

Минуты через три движение полностью застопорилось. На каждую машину буквально легло человек по 150-200. Я растолкал близлежащих и пробился к носовой части машины. Из люка торчало испуганно-удивленное лицо механика-водителя. Я попытался что-то объяснить, разобраться, в чем дело,-реакция странная: все как-то виновато жмутся, оттолкнешь-не сопротивляются, но и от машин не отходят. Возле всех машин-одинаковая ситуация. Взбежал на эстакаду, осмотрел картину в целом.