Владимир Николаев: Сталин, Гитлер и мы

Когда луна своим сияньем Вдруг озаряет мир земной,

И свет ее над дальней гранью Играет бледной синевой,

Когда над рощею в лазури Рокочут трели соловья И нежный голос саламури [1] Саламури — разновидность свирели.

Звучит свободно, не таясь,

Когда, утихнув на мгновенье,

Вновь зазвенят в горах ключи И ветра нежным дуновеньем Разбужен темный лес в ночи,

Когда беглец, врагом гонимый,

Вновь попадет в свой скорбный край,

Когда, кромешной тьмой томимый,

Увидит солнце невзначай, —

Тогда гнетущей душу тучи Развеян сумрачный покров,

Надежда голосом могучим Мне сердце пробуждает вновь,

Стремится ввысь душа поэта,

И сердце бьется неспроста:

Я знаю, что надежда эта Благословенна и чиста!

Да, вот так безобидно начинали два самых великих в истории злодея, один рисовал, другой стишками баловался. Суждены нам благие порывы…

На священника выучиться Сталину не удалось. Из духовного заведения выгнали за то, что он заинтересовался социалистическими идеями, обсуждал их с другими семинаристами. Его однокашник, Иремашвили, вспоминал, что Сталин впадал в истерику, был нетерпим по отношению к тем, кто не разделял его взглядов. Его дочь, Светлана, в своих воспоминаниях пишет: «Я убеждена, что семинария, где он провел несколько лет, оказала большое влияние на формирование характера и на всю его дальнейшую жизнь. Она развила и усилила его врожденные свойства. Религиозного чувства у него никогда не было. У молодого человека, который ни минуты не верил в Бога, бесконечные молитвы и навязанная дисциплина могли привести только к противоположному результату… Семинарский опыт внушил ему, что люди нетерпимы и грубы, что духовные пастыри обманывают свою паству, для того чтобы крепче держать ее в руках, что они занимаются интригами, лгут и что у них очень много других пороков, но очень мало достоинств».

Итак, начиная самостоятельную жизнь, Сталин навсегда распростился с надеждой выбиться в священники, а Гитлер — с мечтой стать художником. Но и после этого жизнь обоих идет по одной и той же схеме. Правда, Сталин, похоже, не жалел о крушении честолюбивых планов своей матери, страстно желавшей увидеть его в рясе, а вот Гитлер всю жизнь сокрушался, по крайней мере на словах, что ему не удалось стать живописцем. Впоследствии он дарил свои акварели самым близким ему людям, это было признаком высочайшего внимания и признательности с его стороны. Не стал он и зодчим, хотя не раз восклицал, уже будучи фюрером: «Как бы я хотел быть архитектором!»

Глубоко затаенная обида на судьбу недоучки занозой засела как в Гитлере, так и в Сталине. Без хорошей школы, без глубокого и обширного образования им было трудно идти по пути, который они избрали.

Как известно, Гитлер написал (вернее, надиктовал, сидя в тюрьме) книгу «Моя борьба». Это одновременно и его автобиография, и рассказ о формировании у него мировоззрения, политических взглядов, и программа на будущее, причем не в личном плане, а в общенациональном и даже мировом. И вот в таком большом и многоплановом произведении поражает почти полное отсутствие ссылок на литературу, на работы философов, историков, политиков, автор никого не цитирует, ни с кем конкретно не полемизирует. Буквально все, от начала до конца, только о самом себе любимом. Правда, он в книге часто упоминает о том, что много и регулярно читает периодическую прессу, но выше этого уровня он, похоже, в своем самообразовании так и не поднялся.

Самый близкий к фюреру человек, его личный архитектор, а в годы войны — министр вооружений, Альберт Шпеер (к нему мы еще не раз вернемся), уцелел после войны и оставил интересные воспоминания «Внутри третьего рейха». По поводу затронутой нами выше темы он писал: «Дилетантство было у Гитлера доминирующим качеством. Он никогда не учился профессионально и всегда оказывался посторонним человеком во всех областях. Как и большинство самоучек, он просто не имел представления о том, что такое специальные знания, профессионализм. Без всякой озабоченности перед любой задачей, он смело пробовал то один способ, то другой… Гитлер испытывал большое удовольствие, когда демонстрировал свои знания в области вооружений, также как в прошлом — в области автомобилестроения или архитектуры. Он любил приводить на память (как известно, Гитлер и Сталин обладали превосходной памятью. — В.Н.) никому не нужные в данном случае цифры и тем самым лишний раз доказывал, что он всего-навсего дилетант. Ему хотелось быть наравне со специалистами, но настоящий эксперт никогда не будет загружать свою голову лишними данными, которые он может взять из справочника или у своих помощников… Технический горизонт Гитлера, так же как и его представления об искусстве и вообще о стиле жизни, остался на уровне первой мировой войны. Его технические интересы были узкими, они остались на традиционном уровне армейского и военно-морского оружия. В этом деле он не был против улучшения и модернизации. Но вот к новейшим открытиям, таким, как радар, он относился очень прохладно».