Владимир Николаев - Сталин, Гитлер и мы

Повторим, что в такого рода «пропаганде» дело сплошь и рядом доходило просто до идиотизма. Так, известная во всем мире книга Карнеги «Как приобрести друзей и влиять на людей» была в 1947 году отрецензирована «Литературной газетой» в статье «Азбука гангстеров и бизнесменов». В ней, в частности, говорилось о книге следующее: «Насквозь реакционная в своем ханжестве и предельно циничная книга», «Моральный катехизис Уоллстрита», «Изуверская и, по сути дела, фашистская книга», «Моральный кодекс цивилизованных дикарей Америки»… «Изуверская» и «фашистская» книга Карнеги! Сегодня она издана у нас и широко известна. Ведь до такой ее оценки и в сумасшедшем бреду нельзя было додуматься! Но именно такого накала ненависти требовала наша пропаганда. Примечательно, что в приведенных выше примерах часто упоминаются фашизм и Гитлер, причем нацистская идеология приписывается Америке. Вот уж воистину: «На воре шапка горит!»

Такая совершенно оголтелая пропаганда антиамериканизма стала самым главным делом наших средств массовой информации, а самым главным политическим лозунгом стало заклинание: «Воспитать ненависть к американскому империализму!» Духом антиамериканизма была буквально пропитана вся наша жизнь, особенно наука, искусство, литература. Не случайно одним из главных трубадуров этого идеологического крестового похода стал уже упоминавшийся выше К. Симонов, активно работавший сразу в нескольких жанрах: поэзии, прозе, драматургии, публицистике. Он занялся этим делом по личному поручению Сталина, потеснив на этом поприще даже такого опытного пропагандиста, каким был тогда писатель Илья Эренбург. В послевоенные годы он побывал во многих странах Европы, Азии и Америки, в своей «Автобиографии» он отмечает, что провел в таких командировках около трех лет!

Попав сразу после войны в Америку, общаясь там с нашими вчерашними союзниками по борьбе с фашизмом, Симонов четко выполняет заказ вождя, пишет о том, как там якобы ненавидят и боятся нас (а не Сталина и его политику!):

Смертельно вежливым огнем Окружены мы день за днем.

Поэт не замечает, что уже одним этим «вежливым огнем» он выдает свою заданность, проговаривается об искусственности якобы существующей ситуации, которую создают не американцы, а он сам в своем воображении. Даже международный корреспондентский клуб в Вашингтоне он рисует как дом на… передовой (я много раз бывал там в годы «холодной войны» и ничего подобного не ощущал):

Она проходит под паркетом Всех комнат даже в доме этом,

Где месяц мы едим и пьем С врагами за одним столом;

Через беседы и обеды,

Через вопросы и ответы,

Стол разрубая пополам,

Она проходит по пятам…

Она, как битва под Москвой,

Владеет всей моей душой.

Нет, не мог тогда знающий и умный человек так думать, если он не кривил душой. Это была заказная воинственность. Не мог Симонов не понимать, что главным поводом к «холодной войне» явилось то, что Сталин поработил страны Восточной Европы. Именно это его преступление он пытался оправдать в пьесах «Под каштанами Праги», «Русский вопрос», в сборнике стихов «Друзья и враги». Он возводит Сталина в ранг величайшего миротворца и обвиняет Запад во всех смертных грехах. За эти произведения он получает Сталинские премии, значит, заказ вождя выполнен. Помимо премий следуют огромные тиражи изданий и бесконечные постановки пьес. Тот же «Русский вопрос» был поставлен сразу в пяти ведущих московских театрах — Художественном, Малом, имени Вахтангова, Моссовета, Ленинского комсомола, не говоря уже о театрах по всей стране. Другого такого случая в истории русской сцены не было и, надо думать, не будет. А вот о качестве его ангажированной драматургии и говорить ничего. Но Сталину нравилось…

Конечно, такая пропаганда работала на создание в какой-то мере атмосферы ненависти в нашей стране, но не все, конечно, ловились на эту удочку. Уже упоминавшийся нами талантливый поэт и острослов Самойлов метко назвал Симонова «любимцем и идеологом советской полуинтел- лигенции» и отмечал его «инстинктивный восторг перед официальной иерархией и стремление занять в ней место». Кстати, напарника Симонова на международной арене, Эренбурга, Самойлов называл «старым слугой» и «старым метрдотелем в правительственном ресторане». Между прочим, таким, как Симонов и Эренбург (а таких хватало с избытком!), приходилось нелегко: ведь они были вынуждены не только «разоблачать американских поджигателей войны», «западную демократию», но и восторгаться при этом своей «демократией», оправдывать сталинский тезис о том, что любой советский человек на голову выше западного буржуа. Тут уже снова можно вспомнить Гитлера не только с его расовой теорией, но и с его неистребимой ненавистью к западной демократии и либерализму.