Сергей Кабанов - На дальних подступах

После бессонной ночи я ушел с командного пункта в столовую. Сел завтракать.

В столовой вдруг прозвучал сигнал тревоги.

Бросив завтрак, побежал на командный пункт.

Оперативный доложил, что получено известие от командира канонерской лодки «Лайне». Около часа назад она, находясь в дозоре, наткнулась на неопознанные корабли. Они идут с запада к нам. Пока видны только силуэты. Видимость плохая.

Корабли с запада! Неужели противник идет с десантом прямо в порт?!

Я приказал объявить тревогу по гарнизону и немедленно весь мой резерв — погранотряд и 46-й батальон — перебросить в порт.

Пока штаб передавал эти приказания, пришло новое сообщение от командира дозора. Канлодка «Лайне» пошла навстречу неизвестным кораблям, изготовясь к бою. Но корабли оказались своими: эскадренные миноносцы «Стойкий» и «Славный», уже приходившие к нам, с ними много базовых тральщиков.

Можно, к счастью, дать отбой. Я вернулся в столовую.

Не успел я кончить завтрак, в столовую вошел Валентин Петрович Дрозд. Мы опять обнялись с ним, расцеловались.

— Ну, теперь я пришел за тобой, Сергей Иванович, — сказал он.

— А сколько ты возьмешь людей? — спросил я его, как и месяц назад. — У меня еще двенадцать тысяч человек.

— Всех заберу, — сказал вице-адмирал Дрозд. — Я обещал прийти за тобой и, как видишь, свое обещание выполнил.

— Если заберешь всех, заберешь и меня.

Мы крепко пожали друг другу руки.

Я спросил Валентина Петровича, почему не было оповещения о выходе такой большой группы кораблей. Ведь в столь сложной обстановке мы могли, приняв корабли за вражеские, расстрелять их еще не уничтоженными береговыми батареями. У нас вообще существовало правило — по неопознанным кораблям и самолетам, если нет оповещения о них, немедленно открывать огонь. И случалось, сбивали своих. Сбили СБ, шедший с бомбежки Турку без оповещения. Это было естественно для гарнизона, находящегося в глубоком тылу противника, рядом с аэродромами и базами, под ежечасной угрозой нападения. Хорошо, что канонерская лодка «Лайне» действовала в дозоре смело и осмотрительно.

Вице-адмирал Дрозд ответил, что это он запретил давать оповещение, чтобы добиться большей скрытности операции.

Такое стремление понятно. Скрытность — залог успеха. Но худо было бы, если б свои расстреляли своих. Кроме того, мы потеряли драгоценное время, необходимое на составление плана погрузки и вывод войск.

Но все равно хорошо. Хорошо, что пришли. Очень много мы пережили в эти дни, ожидая прихода кораблей. Я знал, что предыдущие походы за гангутцами дорого обошлись флоту. Потеряли немало кораблей. Флот был в таком тяжелом положении, что мог отказаться от завершения эвакуации. Мог, вынужденно мог прекратить походы. Но не сделал этого.

В канун декабря за нами прислали столько единиц, что мы сможем вывезти всех. Эсминцы «Стойкий», «Славный», БТЩ 205, 207, 211, 215, 217, 218, семь катеров МО и огромный турбоэлектроход «И. Сталин».

Вице-адмирал Дрозд предупредил, что в течение суток должен подойти еще отряд тихоходных кораблей — БТЩ 210, тральщик «Ударник», сторожевик «Виртсайтис», канонерская лодка «Волга», два катера МО и транспорт 538.

Через несколько часов начальник штаба уже доложил нам план вывоза всех оставшихся гангутцев. Я и комиссар утвердили план.

Уже до этого, не ожидая, пока штаб отработает весь план, мы начали вывозить с восточных и западных островов половину гарнизонов.

Мы предполагали погрузить все за полтора суток — к исходу дня 1 декабря. Теперь это от нас не зависело. Погрузиться мы должны были к исходу дня второго декабря, считаясь с тем, что вслед за отрядом В. П. Дрозда придет отряд тихоходных кораблей.

По утвержденному нами плану начали отход с переднего края основные войска — 335-й и 219-й стрелковые полки, артиллерия, танки, личный состав береговых батарей, зенитчики, десантные части. Пока на всех батареях — береговых, железнодорожных, зенитных — мы оставили сокращенные расчеты.

Вот когда практически надо было решить проблему благополучного, скрытного отрыва от противника, уже знающего, что мы уходим, но все же опасающегося нас, приученного нами к осторожности. Оторваться, все подготовить к уничтожению, не дать врагу легкой победы над нами, над нашим последним заслоном в момент завершения погрузки, снять всех и уничтожить все, что положено уничтожить, — вот что нас заботило в эти последние двое суток жизни на полуострове. Этой заботой оказались одержимы все — каждый боец и командир.