Жан Ришар - Латино-Иерусалимское королевство

Имея возможность беспрепятственно отправлять свои религиозные культы, местное население королевства также располагало своими собственными институтами: в своих общинах евреи и самаритяне имели своих судей, которые вершили суд по законам своего народа. Принцип «персональности права» возобладал в Иерусалимском королевстве, и потому в «Ассизах» так редко упоминается о праве нелатинского населения и трибунале сирийцев — курии раисов. Эта курия, на которой председательствовал раис или глава деревни, состояла из двенадцати заседателей: она, скорее всего, являлась не слепком с франкской палаты горожан, а пережитком очень древнего института, который продолжил свое существование, почти не изменившись, в виде действующего деревенского меджлиса {223} 223 Conder, P. 172. . Эта курия взяла на вооружение лишь западную судебную процедуру: по свидетельству Усамы, крестьяне также прибегали к судебному поединку. Ордалия — пытка раскаленным железом, погружение обвиняемого в бочку с водой, где виноватый, будучи слишком легким, не мог достигнуть дна — обычно практиковалась в курии виконта, перед которой представали сирийцы и местные жители в случае самых тяжелых преступлений или когда судились с представителями других народов. Если франк судился с сирийцем, мусульманином или греком, если армянин начинал тяжбу против несторианина, самаритянина, еврея, наконец, в случае всех судебных процессов между людьми разных наций «Ассиза горожан» предписывала обеим сторонам иметь поручителей (свидетелей) из общины их соперника. Иногда допускали, чтобы присяжные (франки, из которых состояла палата) могли быть поручителями во всех тяжбах: именно таким образом в XIII в. вводился институт нотариата. Привилегия франков заключалась в том, что местные жители не могли вызвать их на судебный поединок, кроме случаев, если мусульман обвиняли в убийстве, измене или, по словам «Ассиз», в ереси (правда тексты не объясняют, как можно было обвинять мусульманина или монофизита в ереси…) {224} 224 Autobiographie d'Ousama, P. 135–136.; Assise de Bourgeois, 58 и т. д. Дела, перечисленные Усамой, подпадали под обвинение в измене. .

Таким образом, курия раиса могла рассматривать только самые мелкие правонарушения. В тех городках, где существовал свой рынок (фундук), этой курии вообще не было: ее заменял трибунал, также гражданский, с акцентом на торговые дела — «курия рынка» («cour de la fonde»). «Бальи рынка», франкский рыцарь или «буржуа», председательствовал с шестью присяжными смешанного состава, среди которых превалировало коренное население (четыре сирийца и два франка): их юрисдикция распространялась на все национальности {225} 225 Assise de Bourgeois, 240. — Додю ошибочно считал, что эти маленькие курии вытеснили курии раиса, которые якобы исчезли в XIII в.: эти трибуналы выполняли иные функции, а раисы судили только в своих деревнях (P. 295–298); Rey, P. 77. .

Раисы, если не считать их судебных функций, были довольно значительными персонажами во франкском королевстве. Некоторые из них сумели договориться о присоединении их деревень к завоевателям, как, например, раисы из гористой местности в Самарии, которые предложили хлеб, вино, финики и виноград из своей края, изобилующего виноградниками, Готфриду Бульонскому в то время, когда он осаждал Арсуф (1100 г.) {226} 226 G.T., P. 395. . Под властью латинян они сохранили свои функции и богатства. Им принадлежали довольно общирные земли, как, например, некоему «сирийскому раису» Меленганусу, который в 1150 г. продал ордену Св. Лазаря тринадцать плугов виноградников подле Вифлеема за 1050 безантов и одну лошадь — даже латинские «буржуа» не владели такими земельными площадями. В 1185 г. раис Наблуса Ги владел с правом передачи по наследству, пожалованным королем Амори I, половиной бесплодной почвы (gatine) в Месдедуле неподалеку от города и продал ее в том же году за 4500 безантов. В XIII в. орден госпитальеров, вступая во владение поместьями в сеньории Назарета, сразу же передал их под опеку раисам, причем некоторым из них досталось одновременно несколько деревень. Эти сирийцы предстают перед нами по меньшей мере равными по положению латинским сержантам, и подобно им, обозначаются в текстах как «верные люди (hommes liges)». Правда, это случалось в XIII в., когда положение коренного население имело тенденцию улучшаться… {227} 227 R.R., 258, 643, 1220, 1235, 1086 (в 1239 г. Ситальмелех, сын Абдельмези, и его сыновья Мансур и Селиман продали четверть поместья), Add., 365.

Так же как и раисы, низшими сеньориальными «чиновниками» из местного населения являлись хранители водоемов (citernier) (игравшие значительную роль в этой стране, где распределение воды являлось управленческой функцией), переводчики, эти необходимые драгоманы Востока, и писцы. Драгоманы, как и писцы, составляли своеобразную касту (писец мог быть сыном раиса, а в Саферии (1255 г.) обязанности писца передавались от отца к сыну), но для латинян они оставались сержантами, наделенными фьефами. В 1183 г., во время продажи поместий, в стороне были оставлены фьефы Сеита (Сайда) и Гильома, сержантов местного сеньора: название этих фьефов — «scribanium» и «drugumanagium» — указывают, что один из них принадлежал писцу, а другой — драгоману. Фьеф писца походил на держание буржуа («en bourgeoisie»): в 1183 г. Георгий Сириец, сын Харири, владел домом и двумя плугами земли. Тем не менее эти сержанты, наделенные фьефами, продолжали быть сервами: их передавали из рук в руки вместе с их держанием, что делает их похожими на министериалов Запада в эпоху раннего средневековья. Но поскольку они часто становились доверенными лицами своего господина, служа ему в качестве драгоманов («truchements» (turcimannus = dragmannus)), то тот предпочитал не расставаться с ними. По большей мере это были сирийцы-христиане, но иногда и мусульмане: именно «escrivain sarrasinois» (арабский писец) франкского сеньора Рено Сидонского выдал своего хозяина мусульманам в 1189 г. {228} 228 «Cystenarius»: R.R., 533; Писцы и драгоманы: R.R., 97, 341, 624, 625, 627, 1027 (фьеф писца был выставлен на продажу Николя, внуком писца Сайда; по обычаю королевства — Livre au Roi, 44 — он приказал объявлять об этом в трех городах королевства — Акре, Тире и Цезарее), 1239, 1324, 1399, 1435. — «Сарацинский писец… на службе у сеньора… за некоторые поместья» (Assise de Bourgeois). — Grousset, II, 833.