Жан Ришар - Латино-Иерусалимское королевство

На Юге возвращение земель франкам было более символическим: земли Лидды и Рамлы, половиной которой владели латиняне, были уступлены им полностью, равно как и дорога паломников, ведущая к Иерусалиму. Наконец, сам этот город вновь присоединялся к королевству, чьей столицей номинально числился уже около сорока лет. Но эта уступка, к которой прибавлялся Вифлеем, не была безвозмездной. Прежде всего, все священные для мусульман места, мечеть Аль-Аксар и Храм на Скале или мечеть Омара (священная скала, откуда, по преданию, Магомет вознесся на небо), оставались в руках мусульман: даже и речи не шло о том, чтобы монастыри Храма Господня и рыцари-тамплиеры вновь воцарились на своем прежнем месте. Но это был всего лишь религиозный анклав, поскольку сарацины не допускались туда с оружием. Город, вместе с тем, что сохранилось от его крепостных стен (Башней Давида), стал франкским, но Иерусалимский регион остался мусульманским. Его центр был перенесен в Аль-Биру, прежнюю Магомерию франков, и все деревни, зависевшие от Святого Града, остались под юрисдикцией эйюбидских чиновников. Наконец, мусульманские авторы свидетельствуют, что христианам было запрещено реставрировать стены города. По правде говоря, кажется, что у Фридриха было намерение их восстановить либо в полном объеме, либо частично, но султан заявил, что не позволит императору вновь сделать Иерусалим укрепленным городом. Этот вопрос остался плохо изученным {321} 321 Maqrizi // R.O.L., IX, P. 525; дискуссию об «этих темных сторонах мира Фридриха» см. в R. Grousset, III, P. 318. Торон также должен был оставаться незащищенным городом. Текст «Willilmi Chronicon Andrensis» (M.G.H.S.S., XXII, P. 769), необычайно подробный, довольно убедительно доказывает, что именно по приказу Фридриха была восстановлена Башня Давида и ворота Сент-Этьенн. .

Первый — и единственный — из Иерусалимских королей, кто вновь появился в своей столице со времен Ги де Лузиньяна, Фридрих возжелал принять корону в церкви Св. Гроба, тогда как с 1187 г. государи короновались в кафедральном соборе Тира. Так второе Иерусалимское королевство обрело свою плоть. Но франки Сирии и особенно тамплиеры, традиционно враждебные королевской власти и недовольные тем, что им не вернули их «Храм», вовсе не были готовы единодушно одобрить Яффаский договор. Ибелены не простили Фридриху то, что он отнял регентство над Кипром у главы их семьи. И можно подозревать сирийцев в симпатии — быть может, из ненависти к императору — к дамаскинцам (которыми, как уверяли, командовал, от имени Аль-Назира, испанский рыцарь, некогда состоявший в ордене тамплиеров): так, среди их жалоб на Яффаский договор (впрочем, очень выгодный) присутствует упрек в том, что не было получено согласия на возвращение Иерусалима у правителя Дамаска, законного владыки Иудеи.

Вся эта злоба выплеснулась наружу во время поездки Фридриха II в Иерусалим (17 марта 1229 г.). Государь, отлученный от церкви, не мог рассчитывать на коронацию в церкви Гроба Господня по традиционному обряду. Поэтому в этом храме (ибо Иерусалимский король не захотел отказываться от коронации) не произошло никакой религиозной церемонии: взяв с алтаря королевскую корону — это не был венец Балдуинов, который Саладин захватил вместе с прочими монаршими инсигниями в 1187 г. и отослал халифу Багдада, Фридрих сам возложил ее себе на голову, подобно тому как немецкие императоры делали это в соборе Св. Петра в Риме и как, в свою очередь, поступил Наполеон. Но через день в Иерусалим прибыл посланник патриарха Герольда де Лозанна. Очень уважаемый человек, этот прелат, однако, слишком прислушивался к наветам антиимператорской партии: он получил в Риме подтверждение того, что Фридрих был отлучен от церкви. Он выбрал момент, когда Фридрих заканчивал свои деликатные переговоры с мусульманами — момент, когда требовалось любой ценой, несмотря на все его проступки, «сохранить ему лицо»: разве он уже не был Иерусалимским королем? — чтобы приказать объявить об отлучении в Святом Граде.

Более того, чтобы протестовать против пародии коронации, устроенной императором, а равно и его скандального соглашения с Египтом, которое Фридрих променял на священную войну, Герольд наказал своему посланнику — архиепископу Петру Цезарейскому — наложить интердикт на Иерусалим. В ярости от враждебности сирийских франков, противной всякому политическому смыслу, Фридрих, который тогда прощупывал возможности восстановить городские укрепления, немедленно покинул свою только что возвращенную столицу и двинулся в Яффу, продемонстрировав египетскому послу Фахр Ад-Дину всю свою злобу к франкам и пожалев, что выпросил Иерусалим у султана!