Фриц Тиссен - Я заплатил Гитлеру. Исповедь немецкого магната. 1939-1945

Однако, выдвигая свое предложение, я думал не об Адольфе Гитлере, а о Грегоре Штрассере, ибо именно Штрассер был в те дни самой популярной фигурой из национал-социалистов в Рейнской области. Он был образованным человеком, фармацевтом по профессии; его принимали всерьез, несмотря на его национал-социалистические взгляды. Со Штрассером можно было поспорить, и он не производил такого неприятного впечатления, как, например, доктор Роберт Лей, который в то время издавал газету в Кельне, а сейчас является руководителем Германского рабочего фронта. Поэтому я попросил Штрассера произнести речь в Дюссельдорфском клубе, но вскоре после этого случайно встретился в Берлине с Адольфом Гитлером. Когда я упомянул о планируемом выступлении перед Дюссельдорфским «Индустриклубом», он сказал: «Думаю, мне лучше приехать самому». Я согласился, и именно из-за этого приглашения Гитлера хорошо узнали в Рейнской области (Рейнланде) и Вестфалии. Я не видел в этом приглашении никакой политической значимости, но Гитлер, без сомнения, сразу же понял политическую ценность предоставленной мною возможности.

Мой полный личный вклад в национал-социалистическую партию составил один миллион марок. Не более того. Моя поддержка сильно преувеличена, поскольку я всегда считался богатейшим человеком в Германии. Но что же, в конце концов, означает владение заводами? Уверяю, вовсе не то, что хозяин имеет много наличных денег, чтобы поделиться. В любом случае, у Гитлера были и другие финансовые источники. Например, знаменитый издатель Брукман из Мюнхена и Карл Бехштейн, всемирно известный производитель роялей из Берлина, давали нацистам большие денежные суммы. Кроме этого, Гитлер получил небольшие субсидии от отдельных промышленников.

Крупные промышленные корпорации начали спонсировать нацистов только в последние перед их приходом к власти годы. Деньги передавались не напрямую Гитлеру, а доктору Альфреду Гугенбергу, который предоставил в распоряжение национал-социалистической партии около одной пятой полученных средств. В целом суммы, переданные тяжелой промышленностью нацистам, можно оценить примерно в два миллиона марок в год. Однако следует понимать, что сюда входят лишь добровольные дары, а не различные суммы, которые промышленные предприятия обязаны были предоставлять на многочисленные партийные манифестации.

Я так и не сблизился с Гитлером, видимо, из-за враждебности Рудольфа Гесса и Йозефа Геббельса, министра пропаганды. Хотя Гесс знал, что я избавил партию от большого долга, связанного с покупкой «Коричневого дома» в Мюнхене, они оба работали против меня. Поскольку они оба были левыми, то с подозрением относились ко мне, как к представителю крупной промышленности. Я также знаю, что и многим другим не нравилась связь Гитлера с тяжелой промышленностью.

Однако симпатии Гитлера не распространялись на промышленников в целом. Фактически, кроме старого Кирдорфа, который, по существу, не был владельцем предприятий тяжелой промышленности, я был единственным представителем этого племени, не боявшимся демонстрировать свои связи. С Круппом фон Болен унд Гальбахом [16], руководителем знаменитых военных заводов, все было совсем не так, как со мной. До захвата власти Гитлером фон Крупп был его жестким противником. Еще за день до того, как президент фон Гинденбург назначил Адольфа Гитлера канцлером, фон Крупп настойчиво предостерегал старого фельдмаршала против этого шага. Однако как только Гитлер пришел к власти, фон Крупп стал одним из самых преданных сторонников его партии. Я говорю это ни в коем случае не для того, чтобы бросить тень на господина фон Круппа. В любом случае, это не преуменьшает мою собственную ошибку. Я чистосердечно признаю, что, поверив Адольфу Гитлеру, совершил колоссальную ошибку. Просто было бы гораздо лучше, если бы и господин фон Крупп смог заставить себя признать свою ошибку.

Делая это признание, я должен еще и еще раз подчеркнуть – не в качестве безусловного, но частичного оправдания, – что источником неприятностей являлась не сама нацистская партия, а некоторые ее представители, в чем главным образом виноват партийный лидер. Он удерживал в партии всех руководителей безотносительно их характера, и они могли делать все, что угодно. Гаулейтер, чьи функции в партийной организации примерно соответствуют полномочиям окружного управляющего в структуре государства, сегодня священен и неприкосновенен.