Август Кубичек - Фюрер, каким его не знал никто. Воспоминания лучшего друга Гитлера. 1904–1940

Я полагаю, маленькому Адольфу приходилось мало слышать разговоров о политике, так как, по мнению Алоиса Гитлера, таким разговорам место в баре, а не дома. Если в гостинице страсти накалялись, дома об этом ничего не знали. Не могу вспомнить, чтобы Адольф когда-либо упоминал своего отца в связи со своими политическими взглядами.

Еще меньше свидетельств этому можно было обнаружить в квартире на Гумбольдтштрассе. Клара Гитлер была простая, набожная женщина, не интересовавшаяся политикой. Когда был жив ее муж, она, вероятно, слышала, как он спорит о политике с другими мужчинами, но она никогда не участвовала в этом сама и не повторяла смысл услышанного своим детям. Вероятно, несдержанному мужу и отцу казалось правильным, что его спокойной жене не должно быть известно то, что он выкрикивал в гостинице, чтобы не взбаламучивать спокойные воды семейной жизни. В семье Гитлер не были рады ни одному человеку, который приходил в гости с политикой. Не помню ни одного случая, чтобы в семье Гитлер говорили на политическую тему. Даже если какое-нибудь важное политическое событие вызывало по всему городу волнение, в этом тихом доме оно оставалось незамеченным, так как даже Адольф уважал заведенное правило.

Я был свидетелем единственной перемены в семейных обстоятельствах, когда фрау Клара в 1906 году переехала с Гумбольдтштрассе в Урфар. Это никак не было связано с прежней привычкой отца бесконечно менять место жительства, это было, скорее, практическим расчетом. Урфар, который теперь является частью Линца, был тогда отдельным небольшим городком сельского типа, излюбленным местом уединения для тех, кто живет на хорошую пенсию. Так как в Урфаре не взимались налоги на многие вещи, такие как мясо, там жить было дешевле, чем в самом Линце. Фрау Клара надеялась, что ее скромная пенсия, составлявшая ежемесячно 120 крон, которую она делила как 90:15:15 между собой и своими двоими детьми, растянется на более долгий срок. В любом случае она чувствовала себя больше дома, живя вблизи зеленых полей и пастбищ. Дом на Блютенгассе, 9 не изменился на тот момент, когда я пишу эти строки, так что часто, когда я иду вниз по этой маленькой улочке в стороне от большой дороги, за которой начинается сельская местность, я почти жду, что на изящном маленьком балконе появится фрау Клара. Для Адольфа жить «на другой стороне реки» в одном городе со Стефанией имело особенное значение. Наша вечерняя прогулка до дома по окраинам Урфара теперь занимала больше времени, хотя она, по крайней мере, давала Адольфу и мне дополнительную возможность для обсуждения многих неотложных дел. Наш маршрут пролегал по мосту через Дунай, а если что-то особенно занимало нас, мы ходили взад и вперед через Дунай до тех пор, пока разговор не подходил к концу или, если говорить более точно, пока Адольф не истощал возможности своего монолога, который я слушал.

Когда я думаю о тихом доме, в котором вырос Адольф, и вспоминаю, какое политическое давление на него оказывали, у меня всегда перед глазами встает одна и та картинка: вертящийся смерч, в центре которого есть абсолютно безветренное и спокойное место, и это спокойствие тем глубже, чем сильнее бушует смерч. Рассматривая политический генезис такой необыкновенной личности, как Адольф Гитлер, внешние воздействия следует отделять от внутренней предрасположенности, так как, на мой взгляд, последняя имеет гораздо большее значение.

В то время многие молодые люди имели тех же самых учителей, что и Адольф, переживали те же самые политические события, восторгались или возмущались тем, что они видели, и все же заканчивали просто как толковые торговцы, инженеры или директора предприятий и не становились политическими фигурами.

Атмосфера в реальном училище Линца была решительно пронемецкая. Втайне ото всех одноклассники Гитлера были против всех общественных институтов, патриотических речей, династических праздников и деклараций; они были против школьных религиозных служб и участия в процессиях праздника Тела Господня. В «Майн кампф» Гитлер изобразил эту атмосферу, которая была для него важнее самого образования: «Проводились сборы денежных средств в пользу Sudmark и Schulverein [4], эту идею подчеркивали васильки и черно-красно-золотые флаги. Звучало приветствие «Хайль!», а вместо австрийского гимна пели «Германия превыше всего», несмотря на предупреждения и наказания».

Борьба за сохранение германской нации в государстве на Дунае волновала молодые сердца; это и понятно, так как немецкой культурой, которая существовала в Австрии, теперь жили и славяне, и венгры, и итальянцы Австро-Венгрии. Линц был в основном немецким городом, далеким от воссоединенных пограничных территорий, но в соседней Богемии постоянно было неспокойно. В Праге не прекращались общественные беспорядки, и там было объявлено чрезвычайное положение. В Линце поднялось возмущение, когда австро-венгерская полиция признала, что не может гарантировать защиту домов немцев от толп чехов, если возникнет такая необходимость.