Федор Успенский - История Византийской Империи VI – IX вв. Том 2.

Империя составляла единственную политическую идею, свойственную одинаково северным германцам и римлянам; хотя она в сознании потомков римских провинциалов Галлии и Германии несколько помрачилась, но влияние Римской Церкви и ее проповедников вновь пробудило и укрепило эту идею, т. к. Римская империя являлась лишь гражданской формой католической Церкви. По воззрениям современников, Карл исполнил долг, который лежал на Римской империи по отношению к Западу. Т. к. власть его переросла значение обыкновенного варварского королевства, то естественно, что только в Риме, средоточии мира, он мог проявить свою фактическую власть. Казалось, что взаимно не покрывают себя содержание и форма его верховного владычества, как будто повторилось такое же внутреннее противоречие, какое наблюдалось тогда, когда майордом Пипин царствовал именем Меровинга. Это выяснилось, когда в августе 800 г. в Майнце собрание чинов королевства решило поход в Италию.

Идея империи наряду с другими историческими факторами имела в средние века громадное значение как на Востоке, так и на Западе. Эта идея развивалась и вырабатывалась в двух совершенно различных направлениях: на Востоке она нашла полное выражение в императорстве, подчинившем своей власти и самую Церковь — т. е. в цезаро-папизме; на Западе совершенно обратно: папа, благодаря известным обстоятельствам, сосредоточил в своих руках не только духовную власть, но и светскую, следовательно, идея империи выразилась здесь в папском цезаризме. С V в. как на Востоке, так и на Западе является ряд ученых, которые нашли возможность не только развить эту идею империи в литературе, но и провести ее в жизнь, воспитать в ней целое поколение и сделать ее лозунгом политических стремлений его. Вот почему многие факты средневековой истории не могут быть объяснены иначе, как только выяснением этой идеи империи, безусловно господствовавшей в умах передовых политических деятелей, как на Востоке до самого покорения Восточной империи османскими турками, так и на Западе в продолжение VIII и последующих столетий. Но эта идея империи, перенесенная на Запад на франкских королей, даже в те времена, когда еще продолжала жить Восточная империя, неизбежно должна была вступить с цезаризмом папства в открытую борьбу, продолжавшуюся с Генриха IV до конца ХГП в. Мало этого. Даже после падения Восточной империи эта идея императорства находила поклонников в лице московских князей, считавших себя прямыми наследниками восточных императоров.

Основателем цезаро-папизма на Востоке нужно признать Константина В. Доставив торжество христианству, Константин В. придал ему характер монархической общины, во главе которой стоял сам император, главные стремления Константина В. можно формулировать в трех положениях: 1) сосредоточить в своих руках управление всею Церковью; 2) быть признанным высочайшею главою верных — первосвященником Иисуса Христа; 3) введенный им порядок рассматривать как образ небесного строя, как нечто совершенное и безукоризненное. После Константина В., сделавшего первый шаг к обладанию духовною властию, преемники его, как, например, сын его Константин II, открыто заявляют свои притязания быть решителями споров не только в светских, но и в духовных делах. В 335 г. на соборе в Милане Константин II сказал: «Не канон, а моя воля должна быть законом для Церкви. Восток не противится моим приказаниям, пусть и Запад следует его примеру, иначе я сумею наказать непослушного»; а в V в. мы уже видим полное благоговение перед особою императора; даже епископы в протоколах соборных постановлений (Халкидонский собор 451) выражаются обыкновенно так: «Тогда сказал божественный всеблагочестивый наш повелитель». Тогда же произнесено было многолетие «царю первосвященнику, учителю веры».

Таким образом, уже в V в. личность императора в глазах представителей Церкви и епископов была окружена ореолом святости. Самые обстоятельства падения Западной Римской империи много способствовали распространению и укреплению в умах этого взгляда на императора. Стоит проследить последние годы Западной Римской империи, когда власть находилась всецело в руках варваров, представителей военных сил империи, как, например, Стилихон, Рицимер, Орест, и, тем не менее, ни один из них не решился возложить на себя императорскую корону, а довольствовался званиями консула, патриция, союзника и друга римского народа. Сами императоры последних годов Западно-Римской империи, хотя бессильные и не больше как только креатуры варварских предводителей, все же назначались из римских фамилий — так велико было уважение варваров к сану императоров; наконец, частые свержения императоров на Западе еще больше усиливали значение восточного как единого законного императора.