Франц фон Папен - Вице-канцлер Третьего рейха. Воспоминания политического деятеля гитлеровской Германии. 1933-1947

В своем вступительном слове я недвусмысленно заявил, что мы не собираемся отстаивать свою позицию, исходя из чисто юридических норм, и не намерены оспаривать ранее подписанные Германией международные соглашения. Мы заинтересованы исключительно в рассмотрении сложных проблем текущей ситуации и в изыскании наилучшего способа их разрешения. Я сделал общий обзор тенденций мирового кризиса, пытаясь показать, какой значительный вклад в его преодоление делают репарационные платежи. Я сравнил положение в 1929 году, когда был подписан план Юнга, с ситуацией, сложившейся по прошествии трех лет, с распространившейся повсюду массовой безработицей, индивидуальным и общенациональным разорением и вытекающей из всего этого угрозой обществу.

Одновременно я привлек внимание делегатов к недостаточно объективной оценке последствий нашей инфляции. Зарубежное общественное мнение пришло к выводу, что ликвидация нашей внутренней задолженности должна стать благом. Однако это привело к инфляции, которая стала бедствием. Значительная часть среднего класса оказалась разорена, а финансовые резервы страны сведены на нет. Поэтому требования выплаты репараций представляют собой непрактичную попытку достижения негодными средствами принципиально недостижимой цели. Я предложил собравшимся на конференции державам осознать тот факт, что объявление моратория или иные тому подобные временные меры ни в коем случае не помогут разрешить эту проблему. Следует немедленно предпринять шаги, направленные на спасение всего мира от тотальной катастрофы. Кризис возможно преодолеть только путем совместных действий всех европейских стран. Я сообщил, что мое правительство готово предпринять внутри страны все необходимые меры, которые позволили бы ему взять на себя причитающуюся долю ответственности. Мы хотим участвовать в качестве равноправного партнера в возрождении единой и мирной Европы. Мое выступление часто прерывалось аплодисментами, и почти не возникало сомнений в том, что приводимые мной аргументы встречаются сочувственно.

Я не могу отыскать лучших свидетельств о событиях, происходивших в последующие трудные дни конференции, чем те, что приведены в документах внешней политики Великобритании, на которые я уже ссылался. Они с почти драматическим напряжением показывают, как я день за днем старался убедить делегатов в том, что основной причиной нестабильности в Европе является отсутствие взаимного доверия между государствами, и стремился подвести новый и более прочный фундамент под франко-германские отношения. Для начала мистер Макдональд с большим искусством и последовательностью разыгрывал из себя честного и незаинтересованного посредника. Британская политика тогда предусматривала возможность отмены наших репарационных обязательств в обмен на участие Германии в «политическом перемирии». Но ближе к концу конференции он оставил эту роль.

Новый французский кабинет был тремя днями моложе моего правительства. Но опасения Эррио быть отправленным в отставку в случае, если он привезет с конференции непопулярное соглашение, были неизмеримо более сильными, чем мои собственные. Эта его озабоченность своим внутриполитическим положением уничтожала всякую надежду на его ответственный подход к европейским делам. Он рассматривал укрепление связей с Великобританией и получение от Германии крупной окончательной выплаты в размере семи миллиардов рейхсмарок как события значительно более важные, чем достижение примирения с нашей страной. Результатом стало то, что последняя возможность дать европейской политике новый импульс потерпела крах посреди прискорбных перебранок по вопросу о репарационных платежах.

Как только стало ясно, что мы требуем положить конец всем подобным выплатам, был объявлен короткий перерыв в заседаниях для того, чтобы делегации могли снестись со своими правительствами. Сам Эррио вернулся в Париж. Положение премьера было достаточно сложным, поскольку его кабинет готовил в то время новые проекты налогообложения, которые по-прежнему опирались на возобновление германских платежей. Финансовые эксперты французской делегации заседали почти непрерывно, и нам удалось выяснить, что они рассматривают возможность потребовать от нас окончательный платеж в форме ипотеки германских государственных железных дорог. Наш министр финансов Шверин-Крозигк получил указание подготовить краткий доклад, имеющий целью доказать, что такое требование одновременно и неудобоисполнимо, и неприемлемо для нас. Граф Гранди, министр иностранных дел Италии, посетил меня в штаб-квартире нашей делегации, располагавшейся в гостинице «Савой», и мы обсудили с ним и Нейратом, на какую поддержку от итальянской делегации мы можем рассчитывать.