Владимир Лапенков: История нетрадиционной ориентации. Легенды и мифы всемирной истории.

Козлов подробнейшим образом классифицирует типы подлогов. «Очарованный подлог — подлог, созданный по инициативе самого его изготовителя. Примерами подобного рода подлогов можно считать изделия Сулакадзева, Раменского, Минаева, Миролюбова. Каждый из этих фальсификаторов, изобретая свои изделия, преследовал вполне конкретные интересы: удовлетворял свою неуемную фантазию, Раменский искал общественного признания, Минаев и Миролюбов подлогами пытались доказать истинность своих историко-литературных концепций» («Архивистика на рубеже веков: ХХ-ХХІ». Труды ИАИ, т. 35).

Первые опыты по созданию дощечек «Велесовой книги» приписывают петербургскому коллекционеру и мистику Александру Ивановичу Сулакадзеву, современнику Державина. Он действительно «баловался изготовлением поддельных древностей». Ему же принадлежала копия «Оповеди» — праславянский рунический текст о крещении жителей Валаама за полрека до Владимира. Как пишет Алексей Тугаринов («Литературный Ринг», № 148, 13 июля 2002), отслужив в Семеновском полку, а потом в министерстве финансов в чине титулярного советника, он вышел в отставку и посвятил досуг археологическим исследованиям. Александр Иванович «рыл» в Новгороде и разрушенной золотоордынской столице Сарае, коллекционировал керамику и монеты, однако отличался некоторыми странностями. Так, он особо похвалялся «костылем Ивана Грозного» (на деле — увесистой пастушеской палкой) и камнем с Куликова поля, на котором будто бы отдыхал сам Дмитрий Донской.

К сожалению, страстная любовь к «отеческим гробам» сочеталась у Александра Ивановича с не меньшей страстью к фальсификациям. Пробелы в истории он заполнял не задумываясь, «улучшая» все, к чему только прикасалась его рука. На древнерусском молитвеннике он сделал дарственную надпись князя Владимира своему дяде Добрыне. Только молитвенник был, как впоследствии выяснилось, не X, а XIV в. Библейскую Книгу Есфири он разукрасил «автографами» языческого жреца Измира, воеводы Путяты, Ярослава Мудрого и митрополита Иллариона.

Список трудов Сулакадзева впечатляет: тут и «По-точник» жреца Солнцеслава, и «Колядник» V в. дунайца Яловца, «писанный в Киеве, о поклонениях Тройским горам, о гаданиях в печерах и Днепровских порогах русалами и кикиморами». Есть даже собственноручный труд «О воздушном летании в России (от 905 г. по P. X.)». Именно в этом труде впервые появился пресловутый подьячий Крякутной, якобы летавший на воздушном шаре в 1731 г., за полвека до братьев Монгольфьер [22] Кстати, как выяснили современные исследователи, под словами «Нерехтец Крякутной фурвин» первоначально был записан «немец крщеной Фурцель». . И хотя подделка была разоблачена, «первый отечественный воздухоплаватель» еще долго не исчезал со страниц учебников и даже удостоился памятника в городе Нерехте [23] Странная, почти мистическая перекличка с фамилией Алексея Тугаринова: первым воздухоплавателем на Руси Сулакадзев считал Змея-Тугарина.. .

От приписок коллекционер перешел к фабрикации. Так, Державина он ознакомил с «Бояновой песнью Словену» и «Перуна и Белеса вещаниями в киевских капищах», якобы написанных «славянскими рунами» не позже VI в. В 1812 г. Державиным было опубликовано два «рунических» отрывка из коллекции Сулакадзева. В собрании сочинений Державина 1880 г. славянская руника тоже воспроизводится. Один отрывок, как раз из-за упоминания в нем Бояна и Словена, назван «Бояновым гимном Словену», а второй — «Оракул» — произречением волхвов. В 1994 г. в 39-м томе архива Державина был найден рунический текст «Боянова гимна», который рассказывает о некоем эпизоде борьбы антов-полян с готами в IV в. н. э. Протограф, который чаще называют «Староладожским руническим документом», чтобы отличать его от частью фальсифицированного Сулакадзевым «Боянова Гимна,», удивительно напоминает своим видом «велесовицу». Документ, по одной из версий, есть переписка между двумя волхвами-кобами (волхвами, гадающими по полету птиц).

Скончался Сулакадзев в 1830 г. от апоплексического удара после того, как его супруга бежала с уланским офицером. Вдова тут же принялась распродавать коллекцию мужа. Манускрипты Сулакадзева потихоньку расползлись по России. Были среди них и книги на досках, известные под именем «Патриарси». И, как пишет Тугаринов, возможно, именно «феномен Сулакадзева» вдохновил впоследствии создателей «Велесовой книги» на повторение его опытов. Пусть на более высоком «научном» уровне.