Яков Рейтенфельс - Сказания светлейшему герцогу тосканскому козьме третьему о московии

Глава 5. О царице или супруге царя

Хотя женщины царского рода пользуются в европейской части земного шара величайшими преимуществами пред московскими царицами, однако нигде они не окружены таким почетом и уважением, как у мосхов. О них не позволено говорить мало-мальски непочтительно, и никто не может похвастаться тем, что видел царицу где-либо с открытым лицом. Когда они проезжают по городу среди народа в каретах или едут за город, то они до того окутаны покрывалами, что ни их не видно, ни они сами ничего не видят. Поэтому обыкновенно устраивают так, что они совершают свои поездки большею частью либо рано утром, либо поздно вечером, причем впереди едут несколько солдат, не подпускающих встречных по пути близко к каретам. Кареты, в которых ездят царские супруги, обиты красным сукном и везут их большею частью восемь белых, как снег, лошадей, украшенных нагрудниками и нахвостниками из красного шелка, а по боками идет ряд телохранителей. За каретою царицы следуют несколько карет наиболее знатных боярынь, запряженных, однако, лишь одною или двумя лошадьми. Кроме своей домовой, во дворце, церкви, они крайне редко посещают какие-либо другие, а на торжественные всенародные молебствия, или собрания, не являются никогда. И такой строгий затворнический образ жизни своих цариц мосхи ни под каким видом не хотят изменить, так что когда нынешняя царица, государыня великодушная и приветливая, при первом своем выезде немного приоткрыла окно кареты, то не могли достаточно надивиться столь необычному делу. Ей это поставили на вид, и она с сожалением, но благоразумно уступила глубоко укоренившемуся в народе предрассудку.

Дома царицы проводят всю жизнь уединенно на женской половине в обществе благородных девиц и женщин, и никому из нашего брата, мужчин, кроме весьма немногих прислужников, не дозволяется видеть их, ни разговаривать с ними. Мало того, они обыкновенно не могут набирать себе по собственному желанию боярынь из общего числа знатных женщин.

С царем они редко садятся за один стол и для препровождения времени и развлечения занимаются лишь вышиванием золотом или, больше, приготовлением притираний. Нынешняя супруга царя, царица Наталья, хотя и не нарушает никогда отцовских обычаев, по-видимому, однако, склонна пойти иным путем, к более свободному образу жизни, так как, будучи сильного характера и живого нрава, она отважно пытается внести повсюду веселие.

Это можно было уже предсказать по выражению лица ее, когда мы имели случайно счастье видеть ее еще в девицах два раза в Москве: это - женщина во цвете лет, роста выше среднего, с черными глазами навыкате, лицо у нее кругловатое и приятное, лоб большой и высокий, и вся фигура красива, отдельные члены тела крайне соразмерны, голос, наконец, приятно звучащий, и все манеры крайне изящны.

Глава 6. О царских детях

Насколько, по мнению Тацита, лучшим отдохновением для благоразумных государей является женитьба, настолько надежнейшей опорою власти являются дети царя. Ибо нет для подданных более верного залога в общественном благополучии, нежели то, что цари не только умирают, но и нарождаются у них на виду.

И действительно, Московия, благодаря своему Алексею, глубоко счастлива, имея в лице сыновей царя немалые залоги для будущего преуспевания, хотя несколько лет тому назад она лишилась преждевременно похищенного смертью перворожденного в первом браке царского сына (который, имея 19 лет от роду, уже, согласно обычаю страны, являлся народу). Живы же и поныне младшие Феодор и Иоанн, а также и дочери: Евдокия, Марфа, Софья, Екатерина, Мария и Федосья. А незадолго до нашего отъезда из города Москвы вторая супруга царя, царица Наталья, благополучно произвела на свет сына-первенца, наименованного Петром, да и в последующие за сим года осчастливила, как мы слышали, царский брак плодовитостью. Братьев у Алексея нет, а сестры его Ирина, Анна и Татьяна не искали достойных себе супругов вне свой страны, а внутри ее таковых не оказалось, почему они ведут монашеский образ жизни. Воспитываются, впрочем, царские дети весьма заботливо и тщательно, но несколько своеобразно, согласно с московскими обычаями вообще, ибо мосхи сыздревле приучены устраивать весь свой жизненный путь согласно полученному ими воспитанию. Их не пускают ни на какие торжественные и многолюдные собрания, живут они во внутренних помещениях дворца, куда никто не смеет проникнуть, кроме лиц, на попечении коих они находятся. Способ воспитания у них почти тот же, что у всех азиатских народов. Наружу они выходят не иначе, как после того, как удалят всех, могущих попасть им навстречу, и закрытые со всех сторон распущенными зонтами. На 19-м лишь году от роду (русские в этом возрасте становятся совершеннолетними) может являться народу лишь тот царевич, который в будущем имеет наследовать престол от отца. Остальные же, равно как и дочери, обречены на вечное проживание в монастыре. И право, это воспитание в одиночестве и стеснении, при сидячем образе жизни, причиняет в большинстве случаев слабым телам их жесточайшие болезни. Так и того старшего сына царя, о котором мы упоминали выше, скоротечно сразил никакой иной злой недуг, как недостаток, при полном одиночестве, движения и деятельности, этих необходимых животворящих условий в природе, благодаря чему тело и не оказалось достаточно сильным. Почему в настоящее время, по-видимому, на это смотрят уже более правильно, нежели прежде, и дети ежедневно в определенные часы упражняются в разных играх, либо в езде верхом, конечно, по загороженному двору, либо в стрельбе из лука. Зимою им устраивают деревянные горы и посыпают их снегом; с них они быстро, но плавно скатываются на санях или в лубочных корытцах, палкою направляя их. Танцы, кулачные бои и другие общераспространенные у нас благороднейшие упражнения у русских не допускаются вовсе. В так называемые шахматы, знаменитую персидскую игру, по названью и ходу своему поистине царскую, они играют ежедневно и очень искусно, развивая ею свой ум до удивительной степени. Науками общеобразовательными они даже самым поверхностным образом не занимаются, кроме всеобщего краткого политического обозрения, ибо наставники их обучают исключительно только одному умению читать, писать и считать и знакомят их с состоянием собственной страны и других соседних держав, чего-де должно им ожидать и чего опасаться. Главное внимание в этих занятиях обращается на то, чтобы дети точнее изучали язык и нравы разнообразных своих подданных, привыкали неуклонно следовать старинным обычаям и ревностно оберегать веру, причем все это для них безусловно обязательно. Не скрою, однако, что это в высшей степени простое и приноровленное к жизни воспитание, западая в благородную душу и гибкий ум, доводит до столь же высокой степени доблести, как изучение всех философских систем и усвоение мудрости самых выдающихся ученых. Счастливы ведь всегда те, которым не приходится сожалеть о том, что время, назначенное для опыта и действия, было поглощено бесцельным ненужным учением.