Анатолий Левандовский: Триумвиры революции

Эти мысли и убеждения прочно овладели доктором Маратом. Нет, полагал он, наука не освободит людей от рабства. И наука не нужна порочному обществу, ибо она лишь углубляет его пороки. Прежде чем лечить отдельного человека, нужно исцелить человечество. А излечить его может лишь социальная медицина, о которой говорили великие просветители Монтескье и Руссо. Именно она-то и нужна сейчас в первую очередь!..

И доктор Марат наносит неожиданный удар тем, среди которых еще недавно был своим и чью дружбу, казалось, считал для себя весьма лестной.

В 1780 - 1785 годах появились две новые работы известного ученого, врача и физика, господина Марата, весьма далекие как от медицины, так и от физики. Это были "Похвала Монтескье" и "План уголовного законодательства".

Первая из них при жизни Марата опубликована не была и распространялась в списках, вторая вышла в свет под именем автора и произвела эффект разорвавшейся бомбы.

Следуя примеру Руссо, Марат написал обе работы как конкурсные сочинения. В "Похвале Монтескье" он продемонстрировал основные идеи создателя "Духа законов", чтобы еще раз напомнить современному читателю о животрепещущих общественных проблемах; в "Плане уголовного законодательства" раскрыл эти проблемы по-своему.

Если бы некий слишком уж любопытный читатель стал докапываться до истоков этого произведения, он, быть может, обнаружил бы другое сочинение, изданное в Англии шесть лет назад под заглавием "Цепи рабства". Впрочем, докопаться до этого было не легко. "Цепи рабства", написанные на английском языке, были изданы анонимно - лишь много позднее стало известно, что произведение это также принадлежало перу Марата. Кроме того, "План уголовного законодательства" был гораздо радикальнее по своему существу и развивал до конца некоторые взгляды автора, едва лишь намеченные в его более раннем произведении.

Марат, трактуя государство в духе Руссо, как результат добровольного соглашения между людьми, вместе с тем, в отличие от своего знаменитого предшественника, значительно энергичнее подчеркивает роль насилия на всех стадиях общественного развития. Он рисует историю человечества как цепь непрерывных беззаконий со стороны сильных по отношению к слабым, богатых по отношению к бедным, родовитых - по отношению к безродным. Однако, систематически нарушая естественные права народа, тираны и плутократы, сами того не ведая, логически подводят народ к идее возмездия; ведь всякое действие порождает соответствующее противодействие, и если у людей было силой отнято их законное достояние, то только силой же его можно и вернуть.

Иначе говоря, Марат провозглашает неизбежность и благодетельность социальной революции.

Он заканчивает свой труд пламенным призывом:

"Довольно! Слишком долго эти презренные тираны опустошали землю. Их царство идет к концу, светоч философии уже рассеял густую мглу, в которую они ввергли народы. Осмелимся же подойти к священной ограде, за которой укрылось самовластье, осмелимся разорвать мрачную завесу, скрывающую от глаз его происки; осмелимся, наконец, вырвать из его рук это страшное оружие, всегда губительное для невинности и добродетели!.."

Этот призыв был брошен за девять лет до начала Великой революции.

И он, вне сомнения, был услышан теми, к кому обращался автор.

Но услышали его и другие, те, кого обличал Марат.

А услышав, не стали медлить.

В прежние времена, еще совсем недавно, подобное произведение ожидал бы костер, а его автора - Бастилия. Ныне все немного изменилось и приослабло. Правительство Людовика XVI, запутавшееся в тенетах многих противоречий, несколько отпустило тормоза и склонилось к "гнилому либерализму".

И все же без последствий подобное остаться не могло.

Положение преуспевающего доктора и ученого изменилось, как по мановению волшебного жезла.

Королевские академии отклонили одно за другим все его открытия, а автора их стали громогласно величать шарлатаном.

Издательства прекратили печатать его труды.

Мадрид отказался от услуг доктора Марата в организации своей Академии наук.

Граф д'Артуа отказал "бунтовщику" от выгодной придворной должности.

Аристократы, еще вчера пожимавшие руку Марату и приглашавшие его к себе, теперь отворачивались при встречах и не желали иметь ничего общего с "проходимцем".

Обеспеченность, престиж в высших кругах, роскошный особняк на улице Бургонь, респектабельные приемы - все рухнуло, исчезло, сгорело дотла. Осталась лишь квартиренка на улице Вье-Коломбье и в перспективе полуголодное прозябание.