Гарт Лиддел: Стратегия непрямых действий

5) если вы достигнете вашей военной цели, то чем больших уступок вы будете требовать от побежденной страны, тем скорее возбудите у нее стремление попытаться силой изменить сложившееся положение вещей.

Сила - это порочный круг, или, вернее, спираль, если применение силы не контролируется здравым расчетом. Таким образом, война, которая начинается с отрицания разума, снова восстанавливает разумное начало на всех этапах борьбы.

Боевой дух необходим для того, чтобы добиться успеха на поле боя. Однако солдат, продолжающий сохранять хладнокровие в бою, обладает преимуществом над солдатом, ослепленным яростью, который в силу этого должен находиться всегда под неослабным контролем. Государственный деятель, который дает волю своим чувствам, тем самым теряет контроль над собой. Такой государственный деятель не может руководить страной и нести ответственность за ее судьбу.

Победа в ее истинном значении подразумевает, что послевоенное устройство мира и материальное положение парода должны быть лучше, чем были до войны. Такая победа возможна только в том случае, если будет достигнут быстрый результат или если длительные усилия будут экономно расходоваться в соответствии с ресурсами страны. Цель должна соответствовать средствам. Потеряв благоприятную перспективу добиться такой победы, благоразумный государственный деятель не упустит удобного момента для заключения мира. Мир, заключенный благодаря тому, что создалось безвыходное положение для обеих сторон, и основанный на обоюдном признании каждой стороной силы противника, по крайней мере предпочтительнее мира, заключенного в результате общего истощения, и часто создает более прочные основы для длительного мира после войны.

Благоразумнее идти на риск войны ради сохранения мира, чем подвергать себя опасности истощения в войне ради достижения победы - вывод, который противоречит привычке, но подкрепляется опытом. Настойчивость в войне будет оправдана только при хороших шансах на хороший конец, т. е. при перспективах на установление такого мира, который компенсирует человеческие страдания, перенесенные в борьбе. Глубокое изучение опыта прошлого показывает, что государства часто могут подойти ближе к своей цели, если воспользуются затишьем в борьбе для урегулирования спорных вопросов путем переговоров, а не будут стремиться продолжать войну до "победы".

История показывает также, что во многих случаях можно было заключить выгодный мир, если бы государственные деятели воюющих стран проявили большее понимание психологии человека, зондируя почву для заключения мира. Часто государственные деятели оказываются в таком же положении, которое создается во время обычной домашней ссоры. Каждая из спорящих сторон боится показаться уступчивой, а когда одна из них наконец проявляет склонность к примирению, выражая это обычно слишком принужденным языком, другая сторона не идет ей навстречу отчасти из ложного чувства гордости или упрямства, а отчасти из-за того, что считает такой жест проявлением слабости другой стороны. На самом деле уступчивость другой стороны, скорее всего, является свидетельством ее обращения к здравому смыслу. Таким образом упускается удобный момент для примирения и ссора продолжается, принося вред обеим сторонам. Редко продолжительная ссора приносит пользу там, где обе стороны вынуждены жить под одной крышей. Еще в большей степени, чем при домашней ссоре, это положение остается в силе в современной войне, поскольку промышленное развитие стран связало их судьбы. Поэтому-то государственные деятели несут ответственность за то, чтобы в погоне за "миражом победы" никогда не терять из виду перспективу послевоенного устройства мира.

Когда обе стороны равны по силам и ни одна не может рассчитывать на успех, благоразумие проявит тот государственный деятель, который использует психологическую сторону стратегии. Элементарный принцип стратегии заключается в том, что если противник занимает сильную позицию, преодоление которой потребует больших жертв, то вы должны оставить ему свободным путь для отступления, так как это вернейший способ ослабить его сопротивление. Это требование в одинаковой степени относится и к политике, особенно в войне. Чтобы добиться успеха, вы должны снабдить вашего противника лестницей, с помощью которой он мог бы спуститься вниз.

Может возникнуть такой вопрос: применимы ли эти выводы, сделанные на основе изучения истории войн между так называемыми цивилизованными государствами, к условиям, свойственным возрожденным в наше время чисто грабительским войнам, которые велись варварами против Римской империи, или смешанным религиозным и грабительским войнам, которые велись фанатическими последователями Магомета? И таких войнах любой заключенный мир является весьма ненадежным. Опыт истории весьма убедительно свидетельствует, что государства доверяли друг другу постольку и до тех пор, пока это соответствовало их интересам. Но чем меньше государство считается с моральными обязательствами, тем больше оно склонно уважать физическую силу и тем сильнее остерегается бросать ей вызов из опасения, что он не останется безнаказанным. Точно так же и с людьми. Скорее мирный человек будет защищаться от более сильного драчуна, набросившегося на него, чем хулиган или жулик отважится напасть на человека, не уступающего ему по силе