Дмитрий Егоров - 1941. Разгром Западного фронта

Также под Москвой в руки специалистов Арткомитета ГАУ РККА попал необычный подкалиберный снаряд без взрывчатого вещества. В головную часть из легкого сплава в виде катушки был запрессован тяжелый и сверхтвердый бронебойный сердечник из карбида вольфрама. Использование вольфрама в противотанковом снаряде с точки зрения экономической чрезвычайно невыгодно — он становится буквально «золотым». Но вот его способность пробивать броню… Советские калиберные бронебойные и бронебойно-трассирующие снаряды для большинства типов орудий были гораздо менее эффективными и поражали танки противника только с близких дистанций. Исключение составляли, пожалуй, только 85-мм зенитная пушка и новые 76-мм артсистемы Грабина («дивизионки» Ф-22 и танковая Ф-34), но, судя по всему, к ним не было выпущено достаточного количества новых боеприпасов. Естественно, бронестойкость Т-34 и КВ даже в условиях их обстрела новыми видами противотанковых боеприпасов была высокой, но реально во всем 11-м мехкорпусе их было только 32 единицы: 24 Т-34 и 8 КВ (12 КВ, не дошедших до места назначения, не в счет). И, наконец, еще одна деталь на этой не очень веселой картине. Каждая танковая или моторизованная дивизия РККА имела в составе своих тыловых частей т. н. ОРВБ (отдельный ремонтно-восстановительный батальон). В функции такого батальона, в частности, входила задача развернуть вблизи района боев СПАМ (сборный пункт аварийных машин) и стаскивать на него всю технику, что была выведена из строя, с целью ремонта на месте или отправки в тыл. Об эвакуации подбитых танков на тыловые заводы в те сумасшедшие дни можно даже не вспоминать. Поля танковых сражений тоже остались в немецком тылу, так что ремонтировать было нечего. А поскольку почти беззащитные с воздуха дивизии (11-я САД хоть и пыталась как-то прикрывать наземные войска, но с задачей не справилась) вскоре лишились всех и без того малочисленных тылов, то не стало и самой ремонтной базы. Так что неудача контрудара под Гродно 22 июня была во многом предопределена.

Получив сведения о форсировании противником Немана севернее Гродно, командование ЗапОВО решило прикрыть обозначившееся лидское направление имеющимися на правобережье Немана и уже частично находившимися на марше резервами. О том, что части ударной группировки Гота направлены не столько на Лиду, сколько на Вильнюс, Молодечно и Минск, в самом Минске, естественно, не знали. В распоряжении штаба округа (пока еще не фронта), отправленном в 13:55 22 июня командиру 21-го корпуса через штаб 11-й САД в Лиде, приказывалось двумя своими дивизиями (17-й и 37-й) выйти в район Скидель, Острына и подготовить оборонительный рубеж на фронте Меркине, Друскининкай, Озеры, Скидель, Ковшово, река Неман на левом фланге. Подписал его только зам. начальника штаба ЗапОВО генерал-майор И. И. Семенов. В 15:45 в Молодечно за подписью начальника штаба уже Западного фронта генерала В. Е. Климовских ушло распоряжение командиру 24-й Самаро-Ульяновской дивизии К. Н. Галицкому: немедленно выступить в район Лиды в распоряжение командира 21-го стрелкового корпуса по маршруту Молодечно, Вишнево, Ивье, Лида. И, наконец, в третьем распоряжении (время не указано) комкору-21 генерал-майору В. Б. Борисову приказывалось немедленно выдвинуть 17-ю и 37-ю стрелковые дивизии на рубеж Варена, Ново-Казаковщизна, Дубинцы, река Дзитва; 8-ю противотанковую бригаду использовать для обороны рубежа р. Дзитва. Подписал снова только генерал Семенов. Таким образом, состав корпуса увеличивался на одну стрелковую дивизию и одну артбригаду и должен был представлять собой внушительную силу. Беда была в том, что такой состав остался лишь на бумаге, а все упомянутые соединения действовали против танковых войск противника разновременно и разрозненно и впоследствии были разбиты во встречных боях и в окружении. К тому же на момент отдачи этих распоряжений управление 21-го СК по-прежнему находилось в Витебске, связи с дивизиями не имело, так что все эти «мероприятия» были пустым сотрясанием воздуха.

Как вспоминал бывший начальник штаба 37-й дивизии генерал-лейтенант Г. В. Ревуненков, о начале войны они узнали в полдень из речи В. М. Молотова, будучи на станции Богданув. В это время два полка двигались пешим порядком, а части, дислоцировавшиеся в Витебске, находились в движении по железной дороге. Дивизионный батальон связи двигался в отрыве от штадива, связи с частями не было, а боеприпасы находились вообще в последнем эшелоне, который, возможно, еще даже не тронулся в путь [213] ВИЖ, 1989, № 5, с. 25. . Б. А. Широков (в 1941 г. — курсант полковой школы 247-го стрелкового полка 37-й СД) писал, что 22 июня полк находился в лесу недалеко от м. Беняконе. Бывший командир 55-го стрелкового полка 17-й дивизии Г. Г. Скрипка вспоминал, что в поход они выступили 12 июня, сосредоточиться у Лиды надлежало 23 июня. Двигались пешим порядком, за исключением 390-го гаубичного артполка, 102-го противотанкового и 161-го зенитного дивизионов, которые должны были перевозиться из Полоцка по железной дороге — в Полоцке они и остались. Как указывалось в оперсводке штаба Западного фронта № 15, к 08:00 2 июля 1941 г. в районе Полоцка находились 2-е эшелоны частей управления 21-го стрелкового корпуса, 17-й и 50-й дивизий, а также 56-й корпусный артполк, 390-й ГАП, 102-й ОПТД; в Лепеле находился 467-й корпусный артполк.