Дмитрий Егоров - 1941. Разгром Западного фронта

Пройдет год, и Сталин скажет Черчиллю в личной беседе: «Мне не нужно было никаких предупреждений. Я знал, что война начнется, но я думал, что мне удастся выиграть еще месяцев шесть или около этого» [183] ВИЖ, 1993, № 5, с. 54. . А за восемь дней до вторжения столь любимый карикатуристами Й. Геббельс в своем дневнике записал: «…английское радио уже заявило: сосредоточение наших сил на границе с Россией не что иное, как шумное надувательство, которое скрывает приготовления к вторжению в Англию. В мировой прессе царит полнейшее смятение. Русские, кажется, пока еще ни о чем не догадываются» [184] Там же, с. 73. . В тон с ним пооткровенничал и бригадефюрер СС В. Шелленберг: «Много усилий потребовала маскировка нашего выступления против России. Необходимо было перекрыть информационные каналы противника: мы пользовались ими только для того, чтобы сообщать дезинформирующие сведения…» [185] Там же, с. 71. . Не здесь ли собака зарыта? Ругаем свою разведку и, возможно, за дело, но, получается, надо похвалить и немцев за тщательность подготовки и меры по обеспечению секретности.

Такого история войн еще не знала. До сих пор нет полной ясности, почему так произошло. Мнения полярные.

Полюс № 1. Очень многое знали, об остальном догадывались, факты от «дезы» отсеять сумели. То, что буквально все купились на «дезу», — искусственно созданная легенда, дабы не выглядеть профанами или еще что похуже в глазах современников и потомков. Спасибо подполковнику В. А. Новобранцу из Разведуправления Генштаба, который проделал колоссальную работу, составил аналитическую записку, как дважды два доказывающую неизбежность начала войны летом 1941 г., довел ее до сведения наркома, начальника Генштаба и командования западных приграничных округов, минуя начальника РУ Ф. И. Голикова. Но «наверху» Новобранцу не поверили. В Москве не поверили, не поверили в Минске и Киеве. Рига не в счет, о Прибалтийском Особом округе «особый» разговор, заслуживающий отдельной книги. Сталинское нежелание верить в близость и неотвратимость войны по-человечески объяснимо. Хуже то, что в высшем военном руководстве в те дни не нашлось людей с аналитическим складом ума, способных объективно оценить все данные, собранные и сведенные воедино разведкой Красной Армии и разведками НКВД и НКГБ. Видимо, их и не могло быть после стольких «чисток», когда компетентность и образованность ценились ниже, чем личная преданность. Результатом рассмотрения доклада подполковника В. А. Новобранца явились снятие начальника Генштаба генерала армии К. А. Мерецкова, который был полностью согласен с разведчиком, и замена его Г. К. Жуковым, который, как видно из его собственных воспоминаний, убедился в неотвратимости войны только 21 июня. К. А. Мерецков вспоминал, что после окончания «той самой» штабной игры, в ходе которой генерал армии Жуков якобы разгромил генерал-полковника танковых войск Павлова, был запланирован ее разбор. На подготовку были выделены сутки, но внезапно группа участников игры была вызвана в Кремль. Мерецков писал: «Заседание состоялось в кабинете И. В. Сталина. Мне было предложено охарактеризовать ход декабрьского сбора высшего комсостава и январской оперативной игры. На все отвели 15–20 минут. Когда я дошел до игры, то успел остановиться только на действиях противника, после чего разбор фактически закончился, так как Сталин меня перебил и начал задавать вопросы. Суть их сводилась к оценке разведывательных сведений о германской армии, полученных за последние месяцы в связи с анализом ее операций в Западной и Северной Европе. Однако мои соображения, основанные на данных о своих войсках и сведениях разведки, не произвели впечатления. Тут истекло отпущенное мне время, и разбор был прерван. Слово пытался взять Н. Ф. Ватутин. Но Николаю Федоровичу его не дали. И. В. Сталин обратился к народному комиссару обороны. С. К. Тимошенко меня не поддержал. Более никто из присутствовавших военачальников слова не просил. И. В. Сталин прошелся по кабинету, остановился, помолчал и сказал: — Товарищ Тимошенко просил назначить начальником Генерального штаба товарища Жукова. Давайте согласимся! » [186] Мерецков К. А. На службе народу. М., 1984, с. 200. . Так 1 февраля 1941 г., за 141 (сто сорок один) день до начала войны, Политбюро ЦК ВКП(б) в лице Сталина совершило страшную, преступную ошибку: во главе Генерального штаба Красной Армии был поставлен генерал, органически ненавидящий штабную работу (так написал о нем в 1930 г. его непосредственный начальник комдив К. К. Рокоссовский).