Дмитрий Егоров - 1941. Разгром Западного фронта

Как маленький штришок, для полноты картины, приведу и это видение происходившего в Белоруссии в конце июня 41-го. Единственным штурмовым полком ВВС Красной Армии, который был полностью переоснащен машинами Ил-2, был 4-й ШАП майора С. Г. Гетьмана 49-й дивизии Харьковского военного округа. Переданный в состав ВВС Западного фронта, он 26 июня покинул свой аэродром и взял курс на Минск. Когда все пять его эскадрилий сели на Быховский аэродром, бывший на их маршруте промежуточным, оказалось, что лететь им дальше, собственно говоря, некуда. Герой Советского Союза В. Б. Емельяненко, служивший в этом полку, писал, что наводить справки по поводу дальнейшего перелета пришлось у командиров других частей, которые прилетели в Быхов раньше. Как узнали штурмовики, это были остатки полков армейской авиации, подвергшихся ударам в первые же часы войны. И тут выяснились весьма невеселые подробности.

«Гетьман и Рябов разговаривали с очень усталым на вид летчиком с тремя шпалами в голубых петлицах… Гетьман спросил у подполковника:

— От вас связь со штабом ВВС есть?

— Нет…

— А где он располагается, в Минске? — спросил Гетьман. „Если нельзя связаться по телефону, — подумал он, — возможно, придется самому слетать туда, чтобы доложить о прибытии. Медлить нельзя“.

— В Минск уже ворвались немецкие танки, — огорошил подполковник.

— А не провокационные ли это слухи? — спросил Рябов. Но подполковник проявил полное безразличие к этому вопросу. Если бы Рябов знал, что он разговаривает с командиром части, которая несколько дней назад базировалась в приграничной зоне и на рассвете 22 июня от бомбежки потеряла большую часть самолетов, то такого вопроса он бы не задал.

— Сам туда летал не раз, видел… — сказал подполковник.

— Как же сейчас проходит линия фронта? — поинтересовался Гетьман. По укоренившейся привычке он уже взял планшет с картой, чтобы нанести обстановку, которую, безусловно, должен знать этот хорошо осведомленный подполковник.

— Никакой линии фронта нам никто пока не давал… То, что самим пришлось наблюдать с воздуха, похоже на слоеный пирог: западнее Минска дерутся наши части, а много восточнее по дорогам движутся на восток немецкие моторизованные колонны».

1–2 июля части германского вермахта крупными силами вышли к Березине в районе Борисова. Группа войск корпусного комиссара И. З. Сусайкова оказалась не в состоянии удержать город и переправы, как не удержали их импровизированные отряды восточнее и юго-восточнее Минска. Не сумела остановить врага, а лишь замедлила его продвижение и срочно переброшенная к Борисову гордость Красной Армии — «Пролетарка», она же 1-я Московская Пролетарская мотострелковая дивизия 7-го мехкорпуса МВО. Впрочем, это можно было предугадать. Из-за слабости наспех сколоченных подразделений и несогласованности их действий из-за принадлежности к разным ведомствам (армия, пограничные, конвойные и железнодорожные войска НКВД) устойчивой обороны не получилось. Гордиться тут нечем, вероятно, поэтому в послевоенные годы «березинскую» тему никто не разрабатывал. А жаль, те, кто погиб на Березине (и в междуречье Березины и Днепра), достойны Памяти, ибо они погибли за свою Родину. Среди тех, кто пытался остановить врага на этом рубеже, были военнослужащие из остатков частей 3, 4, 10 и 13-й армий, подразделения 4-го воздушно-десантного корпуса, 226-го конвойного полка и отдельных батальонов 42-й конвойной бригады войск НКВД, бойцы 9-й железнодорожной дивизии НКВД, бронепоезда 73-го и 76-го полков 3-й ЖДД НКВД и 12-го отдельного дивизиона бронепоездов РККА. Боевыми группами в боях на рубеже Березины командовали лично начальник войск Белорусского пограничного округа генерал-лейтенант И. А. Богданов, его заместитель комбриг А. П. Курлыкин, начальник Минского областного управления НКВД капитан госбезопасности А. Е. Василевский. Все имеющиеся силы авиации фронта были брошены к Березине, с 28 по 30 июня было потеряно 187 самолетов. Только 96-й дальнебомбардировочный полк лишился восьми экипажей: капитана А. И. Слепухова, старшего политрука И. Ф. Суковицына, старшего лейтенанта В. А. Кононова, лейтенантов А. Д. Чередниченко, В. К. Максимова, Д. А. Белорукова и Ф. Е. Губенкова. Рост потерь означал также не только высокий накал воздушного сражения, но и то, что фронтовые ВВС получили значительное пополнение из глубины страны (с 25 июня по 16 июля на Западный фронт прибыло 709 боевых самолетов).

Действия ВВС Западного фронта, самоотверженно сражавшихся в небе над Березиной, оказались очень слабо отраженными в военной литературе. Из-за слабости истребительной авиации каждый боевой вылет бомбардировочных и штурмовых частей превращался в групповое самопожертвование. В. Б. Емельяненко так запомнил один день в конце июня: «В сторону Бобруйска медленно пролетела в четком строю девятка тихоходных гигантов ТБ-3. Истребители не прикрывали бомбардировщиков. Возвращались через Березину уже шесть машин; а позади носился „мессершмитт“. Он заходил в хвост то одному, то другому. Через несколько минут над лесом поднялось шесть черных столбов дыма. Потом прилетел изуродованный штурмовик Холобаева, с ним столкнулся тоже искореженный бомбардировщик… А вслед за тем приземлился истребитель с неработающим мотором и завертелся волчком в конце пробега. Из кабины вытащили уткнувшегося головой в приборную доску летчика. Молодое, будто выбеленное мелом, лицо, повисшая на лоскуте кожи кисть левой руки в перчатке, и прыгающая стрелка ручных часов… В наступивших сумерках увидели, как с запала на одном моторе тянет со снижением бомбардировщик СБ. Попутный ветер нес его через летное поле прямо на жилые дома военного городка. Бомбардировщик начал отворачивать, его на одном моторе затянуло в крен, положило на спину. При ударе о землю взметнулся столб яркого пламени, затрещали в огне патроны, разлетаясь голубыми брызгами».