Дмитрий Егоров - 1941. Разгром Западного фронта

В ноябре 1963 г. в 2 км от станции Слоним у шоссе Зельва — Слоним были обнаружены останки советских военнослужащих. Удалось установить фамилии семи бойцов из этого захоронения. Вместе с останками были найдены пять мастичных и три резиновых печати. На мастичных печатях отчетливо прочитывались надписи и номер войсковой части (7488), изображение герба СССР и номеров печатей. В/ч 7488 — это 64-й отдельный мотоинженерный батальон 11-го механизированного корпуса, до войны он стоял в Волковыске, оттуда выступил на фронт. У кого хранится гербовая печать части? Обычно у ее командира или начальника штаба.

КВ-1 в Слониме

При попытках советских войск прорваться на восток у Клепачей и Озерницы произошла массовая гибель и пленение военнослужащих, была потеряна практически вся военная техника и тяжелое вооружение. Однако нескольким танковым экипажам из 6-го мехкорпуса удалось все же вырваться из «мешка». Но в Слониме, куда они стремились, уже давно находились немцы. Часть танков, оставшихся без горючего, была затоплена в Щаре и лесных озерах. Не то 27 июня, не то вечером 1 июля (есть нестыковки по датам) в Слоним со стороны леса ворвались три советских танка — КВ-1 и два Т-34. В городе они подбили немецкий танк, обстреляли штаб войсковой части и фельджандармерию, подавили гусеницами автотранспорт. Немецкие артиллеристы-зенитчики расстреляли одну тридцатьчетверку при выезде на Ружанское шоссе. КВ устремился на деревянный мост через Щару, но машину потянуло в сторону (видимо, что-то вышло из строя), она потеряла управление и съехала в реку левее моста. Все танкисты были из разных рот 13-го танкового полка. Механик-водитель КВ Н. Я. Кульбицкий вспоминал: «…Вскоре от всей техники осталось только 6 танков, в которые перенесли топливо. Командовать экипажами уже было некому. Чтобы легче было пробиваться дальше, мы решили разделиться на 2 звена: одно двигается в сторону Гродно, а наше, состоящее из двух танков, — к Слониму. Со мной на КВ были старшина Карабанов, командир танка старший сержант Овсеенко, стрелок-радист Петрухин. Из экипажа Т-34 помню только механика-водителя Демьянова. Это он 27 июня прикрывал в Слониме нам отход, когда танк провалился под мост. Мне тогда удалось спрятаться там до вечера, а затем лесами пробраться до родного Копыля» [485] Личный архив Д. Н. Егорова — И. И. Шапиро, письмо. . Немцы бросились к увязшему в реке гиганту, но были отсечены огнем третьей машины, шедшей позади. Затем Т-34 развернулся и вновь направился в центр Слонима. Здесь немцам удалось остановить его, повредив гусеницу. Когда был израсходован весь боекомплект, они предложили героям сдаться, но те запели «Интернационал». Фото тридцатьчетверки с порванной гусеницей, горящей на слонимской улице, обнаружилось на распродажах немецких семейных архивов. На нем хорошо видно, что стена здания позади машины густо исклевана пулями, а люки закрыты, и экипаж остался внутри.

Справка. Военный журналист и историк М. Кадет беседовал с Н. Я. Кульбицким в 70-х годах. После того как КВ свалился в Щару, экипаж спрятался на колокольне стоявшего неподалеку костела. Оккупанты прочесали местность, но на колокольню заглянуть не догадались. Фото лежащего в реке последнего КВ 6-го мехкорпуса впервые было выложено на сайте г. Слоним (http//www.myslonim.narod.ru).

Это последнее встреченное упоминание о действиях танкистов 6-го механизированного корпуса. Еще несколько экипажей Т-34 сумели вывести свою матчасть в Полесье, на участок 18-го погранотряда, но принадлежность их к какому-либо конкретному соединению не установлена. И есть одно свидетельство о событии, которое мне не удалось точно датировать, но которое, без сомнения, было в реальности. Рассказывает В. К. Колесников, 7-й танковый полк, башенный стрелок Т-34: «Командир приказал отойти в лес и следовать в район сбора. Так мы прошли еще несколько километров, не встретив ни одной своей машины, а рация не отвечала. Когда мы вышли в назначенный район, то там находилась немецкая артиллерийская батарея большого калибра. Помню, что все снаряды мы выпустили по этой батарее, но какие были результаты, не знаю. Знаю, что боеприпасы были на исходе, а горючего — на один час. Механиком-водителем у нас был Приходько, не помню, как звали, из Киева, студент. Заряжающим был ленинградец Леонов Евгений… Остальных фамилий не помню… Героями мы не были, но свой долг перед Родиной выполняли до последнего патрона. В каком-то местечке на окраине мы наткнулись на огромную поляну, окруженную колючей проволокой, где находились наши пленные солдаты. В стороне реки уже стояли две вышки с пулеметами, около проволоки ходили немецкие часовые. Посовещались с командиром. Решили напоследок (горючего осталось совсем мало) уничтожить охрану. Конечно, сейчас можно ведь писать что угодно, но было именно так. Мы разрушили проволочное заграждение, уничтожили вышки. Поливая охрану пулеметным огнем, отошли в лес, и горючее кончилось. А через десять минут нас стали бомбить самолеты, долго бомбили. Танк наш подбили, и мы его покинули. Через день, а мы держались все вместе и держали путь на восток, я был ранен (перебило голень правой ноги) и попал в плен».