Дмитрий Егоров - 1941. Разгром Западного фронта

Решение командования фронта о нанесении контрудара на рассвете 23 июня не сняло вопрос о возведении тыловых оборонительных рубежей. Около 19 часов Л. М. Сандалов выехал в Кобрин проверить сводный полк, которым командовал начальник отдела боевой подготовки армии подполковник А. В. Маневич. В его распоряжении было два батальона пехоты, артдивизион и две роты танков. Когда полковник возвратился в Запруды, он неожиданно встретил там своего однокурсника по Академии Генштаба полковника Л. А. Пэрна. Пэрн разочаровал Сандалова: «Я всего-навсего делегат связи от 10-й армии. Война застала командование нашего корпуса на полевой поездке под Белостоком, и командующий армией Константин Дмитриевич Голубев приказал ехать к вам в качестве его представителя». От Пэрна Сандалов узнал, что в середине дня войска 10-й армии прочно занимали оборону у границы и лишь на левом фланге отошли на несколько километров к востоку. Штаб 10-й армии находился в лесу западнее Белостока, связи со штабом фронта не имел. 9-я авиационная дивизия, так же как и 10-я, в первые же часы потеряла большую часть своих самолетов [297] Сандалов Л. М. Пережитое. М., 1966, с. 116. .

Вслед за полковником Пэрном в Запруды прибыл представитель штаба фронта генерал-майор И. Н. Хабаров. Он сообщил о выдвижении в район Слоним — Барановичи резервного 47-го стрелкового корпуса. Хабаров заверил, что видел первые эшелоны управления корпуса и 155-й стрелковой дивизии, следовавшей из Бобруйска. 143-я дивизия из Гомеля уже выгружалась в Барановичах; 55-ю СД, расположенную в Слуцке, вечером начнут перевозить фронтовым автотранспортом по Варшавскому шоссе к Березе.

К исходу дня командование 4-й армии окончательно утратило связь с правофланговой 49-й стрелковой дивизией и 62-м УРом; о том, что происходило в районе Дрогичин, Семятиче, Волчин, никаких сведений не имелось. В этом районе, кроме гарнизонов 17-го и 18-го батальонов спецвойск УРа, находились 212-й и 222-й СП и 166-й ГАП, не дававшие немцам возможности продвинуться в глубь советской территории и занять станцию Черемха. Железнодорожный мост у Семятичей находился под постоянным обстрелом, что не давало противнику возможности использовать его. Вечером в район Семятичей по приказу начальника штаба 121-го ОПТД капитана Метелицы прибыли 1-я и 2-я батареи ПТО, в Семятичах они пополнили свои запасы боеприпасов, ГСМ и продовольствия. 15-й СП и остатки 41-го артполка сдерживали продвижение противника на рубеже Верполь — Токары.

Ночью у начальника штаба 4-й армии состоялся телефонный разговор с командармом. Тот сообщил, что в 22-й танковой дивизии осталось около ста боевых машин с незначительным запасом боеприпасов и горючего, для пополнения этих запасов, а также обеспечения танкистов и частей 6-й стрелковой дивизии продовольствием приходится использовать транспортные средства 205-й мотодивизии. В течение ночи с 22 на 23 июня в 28-м стрелковом корпусе и 22-й танковой дивизии собирались и приводились в порядок отставшие или рассеянные при отступлении подразделения. Вечером в 2–3 км северо-западнее Жабинки к 22-й танковой дивизии присоединился отряд полковника Осташенко, также не имевший связи со штабом армии. Генерал В. П. Пуганов решил отойти на восток на 15 км и занять оборону северо-западнее Кобрина. Пользуясь наступившей темнотой, объединенная группа успешно завершила этот марш. В новом месте к ним присоединились 30 бойцов 459-го СП 42-й дивизии во главе с зам. командира полка майором А. М. Дмитришиным. Около полуночи из штаба 28-го стрелкового корпуса, который, как оказалось, находился в Кобрине, прибыл офицер связи с устным приказом комкора — совместно с танкистами утром 23 июня начать наступление на Брест. На вопрос полковника о местонахождении штаба дивизии он ничего ответить не мог (вероятно, в штабе корпуса считали отряд Осташенко основными силами дивизии). Письменный приказ в течение ночи не поступил, вследствие чего ни 22-я ТД, ни воины 6-й дивизии участия в армейском контрударе не принимали.

Попытка контрудара, предпринятая 23 июня силами 30-й дивизии 14-го мехкорпуса и остатков подразделений 28-го стрелкового корпуса, окончилась для армии полной катастрофой. «Танки нашего корпуса 17-й и 18-й танковых дивизий справились уже более чем с 500 танками противника. На плохих пыльных дорогах мы беспрерывно продвигаемся вперед… Поздно днем мы достигли Пружан и Ружан. В пути мы видели много русских танков, расстрелянных и сожженных. Но также и много наших товарищей пало», — записал в дневнике неизвестный немецкий офицер о боях под Брестом и Кобрином. Немец, конечно, поднаврал, ибо во всем 14-м МК было 510 танков, и к моменту написания еще не все они были выведены из строя. К тому же не менее 30–40 % их следует записать на счет Люфтваффе, а часть танков 22-й дивизии, сожженных на стоянках в парке Южного военного городка Бреста, — на счет артиллеристов.