Андрей Пржездомский - Секретные объекты «Вервольфа»

Он как-то странно, с прищуром посмотрел на Катю, как будто видел ее в первый раз.

Катя, сама не ожидая того, вдруг улыбнулась и, смутившись, быстро зашла в дом.

«Что со мной? Почему он на меня так смотрит? Почему я улыбаюсь ему, как дура? Ведь он же хам. Это знают все в „штабе“. Хам и бабник. И вообще мерзкий тип!» — говорила она себе, все больше чувствуя, что все это — ерунда по сравнению с тем неожиданно волнующим чувством, которое просыпалось в ней в эти последние мартовские дни.

«Наверное, это весна», — подумала Катя. Весна звенела капелью, сияла лучами яркого солнца, дышала запахами прогревающейся земли, звучала чириканьем воробьев… Весна будоражила душу, вселяла в сердце девушки ожидание чего-то нового, неизведанного… И улыбка, и долгий взгляд с прищуром старшего лейтенанта второго отдела управления контрразведки «СМЕРШ» — это тоже была весна.

Весь день Катя летала, как на крыльях. У нее все получалось очень быстро — она успела перепечатать расшифровку перехваченных радиограмм из немецкого разведцентра, напечатать дюжину справок и спецсообщений, разобраться в своем шкафу, который стоял в секретариате, и подготовить акт на целую пачку подлежащих уничтожению документов.

Девчонки-переводчицы с удивлением смотрели на всегда такую спокойную и даже несколько флегматичную Катю.

— Катюх, что сегодня с тобой? Никак письмо из дома получила?

Катя только радостно кивала головой.

Вечером, когда она уже собиралась спросить у майора Завьялова, будут ли сегодня ночные допросы, она вдруг неожиданно столкнулась на лестнице со старшим лейтенантом Третьяковым. Он был одет необычно для себя — в маскировочном халате, поверх которого была накинута плащ-палатка. Ни медалей, ни знаков различия. На голове — каска.

Наверное, он не ожидал увидеть Катю. Это было видно по его смущенному лицу.

— К-Катя, добрый вечер!

— Добрый вечер!

«Никакой он не хам», — отметила про себя Катя.

— А я вот… — Третьяков слегка замялся. — Катя, мне нужно поговорить с вами! — И он вдруг положил свою руку на ее руку. Она почувствовала его горячую ладонь на своей вмиг похолодевшей руке, крепко держащейся за перила лестницы. — Я через пару часов вернусь и зайду за вами…

Катя, не отнимая руки, внимательно посмотрела в его глаза. Наверное, первый раз за все время. Она и не знала, что они такие красивые. Такие умные. И такие ласковые.

Краска залила ее лицо. Она молча кивнула и быстро, стуча по ступеням изящными сапожками, побежала вверх по лестнице.

Он не пришел через два часа. Он не пришел и на следующий день. Он не мог прийти. Его убили. Как это случилось, потом рассказали участники короткого, но жестокого боя.

Оперативно-войсковая группа, которую возглавил старший лейтенант Третьяков, срочно выехала в район Тапиау, откуда была получена информация о подозрительных лицах в гражданской одежде, замеченных в одном из фольварков [58] Фольварк — небольшая усадьба, хутор. на краю леса. Это было как раз в том месте, в котором, по показаниям немецких агентов, находилась уходящая глубоко под землю база «Вервольфа» под названием «Берта».

Как и следовало ожидать, это был один из разведывательно-диверсионных отрядов, заброшенных немцами для действия в тылу советских войск. Более роты солдат блокировали фольварк, но без боевого столкновения не обошлось.

В ходе ожесточенного, но непродолжительного боя было убито восемь и ранено три диверсанта. Остальные сдались в плен. В перестрелке погибли двое наших солдат и один офицер. Этим офицером был старший лейтенант Третьяков. Говорили, что пуля диверсанта сразила его, когда он попытался с группой солдат приблизиться к фольварку со стороны леса. Пуля попала в голову, и старшему лейтенанту не пришлось мучиться. Смерть была мгновенной. Командование представило его к ордену Боевого Красного Знамени. Посмертно.

До начала штурма города-крепости оставалось чуть больше недели.

Наверху грохотало. Даже стены глубокого подвала старого дома не являлись помехой для звуков взрывов и канонады, глухо проникавших через толщу кирпичной кладки. С потолка то и дело сыпались остатки штукатурки, а через трещину в самом углу при каждом близком разрыве тонкой струйкой стекал песок. Его насыпалась уже довольно большая кучка.

Подвал был небольшой по размерам, но с высоким сводчатым потолком, позволяющим не только стоять в нем в полный рост, но и, подняв вверх руки, прикоснуться лишь к шершавой металлической балке, пересекающей потолок от стены до стены. С одной стороны были ниша и несколько ступеней, которые вели к массивной железной двери с тяжелым металлическим кольцом вместо ручки, с другой стоял ржавый паровой котел с открытой дверцей и торчащей из него колосниковой решеткой.