Андрей Иванов - Рожденная контрреволюцией. Борьба с агентами врага

Следственная комиссия пришла к выводу, что взрыв был подготовлен по заданию германской разведки боцманом П. Полько, против которого было возбуждено уголовное преследование. На суде боцман признался, что в Нью-Йорке был завербован германской разведкой и получил аванс за организацию взрыва на пароходе. Во время разгрузки судна в Архангельском порту он подложил в носовой трюм парохода бомбу с часовым механизмом. В итоге П. Полько был приговорен к смертной казни через повешение [81] Там же. С. 68. .

Финляндское КРО помимо выполнения своих основных обязанностей было вынуждено принимать участие в разоблачении финских националистических организаций, так как эти тайные общества спонсировались германскими спецслужбами [82] См.: Вишневский Д. В. Егерское движение в Финляндии и российская военная разведка. // Геомилитаризм, геополитика, безопасность: альманах. 2002. № 7. С. 254. и использовались ими для организации полноценных разведывательно-диверсионных акций против русских и союзных военных кораблей на Балтике. То есть здесь контрразведка плотно смыкалась с политическим сыском. Опасность для местных вооруженных сил Российской империи представляла и деятельность солдат финского егерского батальона, сражавшегося в составе немецкой армии. В воспоминаниях генерала П. Талвела, проходившего военную подготовку в этом подразделении, содержится информация о том, что во время войны агентурной деятельностью и подрывными работами в Финляндии и на Кольском полуострове занимались 38 егерей [83] Новикова М. Н. Причины возникновения егерского движения в Финляндии в годы Первой мировой войны. // Военно-исторический журнал. 2004. № 9. С. 39. .

Наиболее известными акциями финских диверсантов являлись взрыв склада военного имущества в Финляндии в июне 1916 года и попытка взорвать 5 принадлежащих Антанте судов, стоявших в финских гаванях. А информационные сводки, направляемые подпольщиками в Германию, содержали точную информацию о численности русских войск и местах их дислокации. В итоге контрразведчики стали оказывать всемерную поддержку Финляндскому ГЖУ, объявившему в розыск почти 300 человек. В дальнейшем по этому делу одной только контрразведкой было привлечено 45 финнов, 12 из которых были студентами Гельсингфорского университета [84] Вишневский Д. В. Указ. соч. С. 255. .

На Черноморском флоте (ЧФ) ситуация была диаметрально противоположной. Начнем с того, что еще в 1915 году местное КРО получило собственное нормативно-правовое обеспечение, имевшее мало общего с «Положением о морских контрразведывательных отделениях». Задачи, структура и штатное расписание Черноморского военно-морского контроля определялись «Положением о разведывательном и контрразведывательном отделениях штаба ЧФ», утвержденным начальником штаба ставки генералов М. Н. Алексеевым [85] Козлов Д. Ю. Штабы морских сил (флотов) накануне и в годы Первой мировой войны: опыт организационного строительства и функционирования. 1908–1917 гг. // Военно-исторический журнал. 2006. № 7. С. 37. .

Одним из главных вдохновителей идеи создания этого документа был офицер штаба ЧФ капитан I ранга К. Ф. Кетлинский, то есть инициатива отказа от навязанного Морским Генеральным штабом «Положения» исходила «снизу». Подобное проявление сепаратизма на флоте могло быть логически обосновано только несоответствием местных условий борьбы со шпионажем провозглашаемым «сверху» принципам работы КРО, но ничего такого на Черном море не существовало. Поэтому сознательное дистанцирование южной контршпионской службы от разработанных в столице правил и инструкций в дальнейшем сыграло роковую роль. Однако обо всем по порядку.

Трактовка целей и задач флотской контрразведки в утвержденном М. Н. Алексеевым документе несколько отличалась от «Положения» разработанного Морским Генштабом: «Целью учреждения контрразведывательного отделения Штаба Черноморского флота является охранение Черноморского флота, военных портов, учреждений и заведений Морского Ведомства Черноморского побережья от иностранного соглядатайства» [86] Веденеев Д. Указ. соч. С. 9. . Таким образом, морские контрразведчики на Юге России сознательно ограничили свои полномочия борьбой с вражескими разведками, что не замедлило сказаться на уровне обеспечения безопасности флота.

Ни Севастопольское ГЖУ, ни агенты военно-морского контроля не смогли предотвратить гибель новейшего российского линкора «Императрица Мария». Несмотря на то, что не было найдено прямых доказательств непосредственного участия вражеских диверсантов в этой трагедии, среди матросов ходили слухи, будто «взрыв был произведен злоумышленниками с целью не только уничтожить корабль, но и убить командующего Черноморским флотом, который своими действиями за последнее время, а особенно тем, что разбросал мины у Босфора, окончательно прекратил разбойничьи набеги турецко-германских крейсеров на побережье Черного моря».