Джек Лондон - Дочь снегов

размытый остров отчаянно цеплялся за дно реки. Он заканчивался песчаной косой, которая, перерезая реку, упиралась в непроходимые скалы. Сотни тысяч тонн льда громоздились здесь, ослепительно сверкая на солнце.

-- Вот тут мы и переправимся волоком,-- сказал Корлисс, когда Фрона повернула лодку прочь от берега.

"Бижу" через узкий пролив пронеслась к песчаной косе и оказалась в маленьком ущелье, где стены были менее круты. Они причалили к ледяному выступу, который без всякой опоры возвышался на добрых тридцать футов над водой. Их очень интересовало, как глубоко он уходит вниз. Они вскарабкались на его вершину, таща за собой лодку, и оглянулись вокруг. Льдины громоздились друг на друга в хаотическом беспорядке. Колоссальные глыбы служили пьедесталом белым махинам, которые горели и сверкали на солнце, как чудовищные алмазы.

-- Приятное местечко для прогулки,-- издевался Томми.-- Тем более, что новый затор может образоваться каждую минуту.--Он решительно уселся на снег.-- Покорно благодарю, с меня хватит. Фрона и Корлисс карабкались выше, неся лодку. -- Персы бичами гнали своих рабов в бой,-- заметила она, посмотрев назад.-- Я раньше не могла этого понять. Не вернуться ли вам за ним?

Корлисс пинком ноги заставил хнычущего Томми подняться и идти вперед. Лодка весила очень немного, но все же им приходилось трудно на крутых подъемах и поворотах. Солнце палило немилосердно. Глазам было больно от его раскаленных лучей. Они обливались потом и задыхались. -- О Вэнс! Знаете ли...

-- Что?--Быстрым движением руки он вытер со лба пот.

-- Я жалею, что не позавтракала более плотно. Вэнс сочувственно промычал что-то. Они дошли до середины косы, откуда открывался вид на реку, и ясно разглядели за ней незнакомца, который подавал сигналы бедствия. Ниже лежал живописный в своей зелени Остров Распутья. Они обвели глазами широкий изгиб Юкона. Река лениво нежилась под лучами солнца, и трудно было поверить, что в любую минуту она может превратиться в смертоносный поток. Лед у их ног образовал миниатюрное ущелье, пересеченное широкой тенью, падавшей от солнца.

-- Идите вперед, Томми,--приказала Фрона.--Мы прошли полпути, и под нами еще вода.

-- Вы только и думаете о воде,-- огрызнулся он,-- а сами ведете человека на смерть.

-- Я боюсь, что у вас на душе есть какой-то большой грех, Томми,-сказала Фрона, укоризненно качая головой.--Отчего вы так боитесь смерти?--Она вздохнула и ухватилась за свой конец лодки.-- Хотя, я думаю, это естественно. Вы не умеете умирать...

-- Я вовсе и не желаю умирать,-- яростно перебил ее Томми.

-- Но для всех настает время, когда приходится умереть, когда ничего другого не остается. И мы, может быть, переживаем этот момент сейчас.

Томми осторожно скользнул на сверкающий уступ и растянулся во весь рост.

-- Все это очень хорошо,-- ухмыльнулся он,-- но не думаете ли вы, что у меня не хватит здравого смысла судить самому? Я хочу сам решать за себя.

-- Но вы не умеете этого делать самостоятельно. Сильные всегда задавали тон таким, как вы. Они указывали им, как и где надо умирать, и бичами гнали их на смерть.

-- Вы здорово говорите,-- возразил Томми.-- Мне даже жаловаться не пристало, так у вас все отлично получается.

-- Вы правильно поступаете! -- рассмеялся Корлисс когда Томми скрылся, расположившись в глубине ущелья.-- Несговорчивая скотина! Он будет спорить даже в день страшного суда.

-- Где вы научились грести? -- спросила она. -- Гимнастика... В колледже,-- кратко ответил он.-- Но разве это не прекрасно? Смотрите!

Тающий снег образовал пруд на дне ущелья. Наклонившись, Фрона коснулась прохладной воды пылающим ртом. Она легла ничком, показав подошвы разорванных мокасин или, вернее, подошвы ног (так как мокасины и чулки были изорваны в клочья). Они были очень белы

и все изранены от хождения по льдинам. Местами на них выступила кровь, а из одного пальца даже текла струей.

-- Такие крошечные, красивые, нежные!--язвил Томми.-- Никто бы не подумал, что они способны повести сильного человека в ад.

-- Судя по вашему ворчанию, вы быстро окажетесь там,-- раздраженно ответил Корлисс,

-- Сорок миль в час,-- отпарировал Томми и отошел, радуясь, что за ним осталось последнее слово.

-- Постойте минутку. У вас две рубашки. Дайте мне одну.

На лице шотландца отразилось любопытство. Наконец он сообразил, что от него требуется, покачал головой и пошел дальше. Фрона встала на ноги. -- В чем дело? -- Ничего. Сидите. -- Но в чем же дело?

Корлисс положил ей руки на плечи и заставил ее сесть.