Наполеон Бонапарт - Максимы и мысли узника Святой Елены

Насколько был точен мемуарист, когда он передавал разговоры Наполеона, мимоходом оброненные им фразы или монологи, прямой политический расчет которых порою весьма очевиден? Этот вопрос всегда волновал историков, в особенности тогда, когда еще не вышли в свет "Повествование об изгнании" Монтолона (Montholon Ch. J. F. Recits de la captivite de 1'Empercur Napoleon a Sainte-Helene. Paris. 1847. Vol. 1–2), "Дневник" Гурго (Gourgaud G. Sainte-Helene. Journal inedite de 1815'а 1818. Pans. 1899. Vol. 1–2) и "Памятные записки" Бертрана (Bertrand H. Gr. Cahierc %1? Sainte-Helene. Journal du Grand Marechal Bertrand. Paris. 1959). Теперь уже невозможно сомневаться в подлинности слов, приписываемых Лас Казом Наполеону, ибо те же беседы возобновлялись, те. же мысли возникали: вновь и получали дальнейшее развитие на страницах записок других членов свиты Наполеона на острове Св. Елены.

Лас Каз пробыл на острове сравнительно недолго. В конце 1816 г., 30 декабря, он был выслан за попытку возобновить секретную переписку с рядом лиц в Европе, в частности с принцем Люсьеном Бонапартом (Las Cases. Memorial de Sainte-Helene. Paris. 1968. P. 598–601). Речь шла о том, чтобы сделать достоянием европейского общественного мнения не только реальные обстоятельства, побудившие Наполеона пойти на очевидный риск и вынудившие его отдать себя в руки англичан, но и многочисленные факты нарушения английскими властями собственных обязательств в отношении содержания Наполеона на острове, условия эти, как известно, в конечном счете способствовали ухудшению его здоровья ("Европа ничего не знает об истинном нашем положени. — К такому выводу Лас Каз приходил при чтении английских и французских газет. — Вот и надобно сделать так, чтобы она узнала об этом. Ведь не проходит и дня, чтобы газеты не помещали всевозможные домыслы о нашем пребывании здесь, в этой тюрьме, бессовестные и несусветные выдумки, затрагивавшие честь близких нам людей, а посему именно нам надлежит прилагать усилия к тому, чтобы истина стала обществу, в таком случае она дошла бы и до государей, которым обо всем этом, быть может, ничего не известно, и до народов, симпатии коих были бы нашей опорой…" (Las Csaes. Memorial… P. 590.)). Услуги, оказываемые Лас Казом Наполеону, заботы, которыми он его окружал, мемуары, над которыми трудился, письма, в которых писал о Наполеоне в выражениях, задевавших самолюбие британского губернатора на острове, — все это привело к тому, что Гудзон Лоу уведомил Лас Каза, что если тот и дальше будет писать в своих письмах о "генерале Бонапарте" в прежних выражениях и тоне, то будет удален с острова, и он выполнил свою угрозу, когда то ли в результате измены слуги Лас Каза, то ли по иному стечению обстоятельств в руки губернатора попали вышеупомянутые письма. 25 ноября 1816 г. двери комнат, где жил Лас Каз, были взломаны, все бумаги захвачены, а сам он заключен под стражу и вскоре выслан на мыс Доброй Надежды. В официальном уведомлении Лоу о депортации Лас Каза ему разрешалось взять с собой только те бумаги, которые не имели отношения к Наполеону, и ту часть корреспонденции, которая была просмотрена чиновниками английской администрации (Las Cases. Memorial… Paris. 1968. P. 609). Несмотря на горячие просьбы Лас Каза, бумаги по распоряжению губернатора были опечатаны до особого распоряжения британского правительства. Однако, как сообщает Лас Каз в "Мемориале", некоторые бумаги ему все же удалось сохранить, спрятав их на себе и среди вещей.

В течение восьми месяцев (до 20 июля 1817 г.) Лас Каз находился на мысе Доброй Надежды под надзором англичан и затем тяжелобольным он был доставлен на английском судне, где с ним обращались как с пленником, в Лондон. Более трех месяцев длилось это путешествие. Наконец 15 ноября 1817 г. Лас Каз прибыл к берегам Темзы, но, когда он сошел на берег, полиция конфисковала все бумаги, даже не дав ему возможности составить их опись (Las Cases. Memoires… P. 50. Историки не обратили внимания на то обстоятельство, что в "Мемориале Святой Елены" не сообщается, когда Лас Каз получил обратно свои бумаги с о. Св. Елены. Следует предположить, что бумаги были возвращены Лас Казу на мысе Доброй Надежды, поскольку по пути в Англию корабль с Лас Казом на борту на о. Св. Елены не заходил).

Беспокоясь о судьбе своих бумаг, Лас Каз дважды писал государственному секретарю Великобритании по делам колоний лорду Батусту; оба письма Лас Каза остались без ответа. В надежде, что ему будет наконец позволено составить опись своих бумаг, Лас Каз написал министру внутренних дел лорду Сидмуту, в чьем ведении и подчинении находилась полиция (Las Cases. Memorial… P. 642–644), но и это письмо осталось без ответа.