Джек Лондон - Сэмюэль

Должно быть, сам дьявол устроил себе из этого потеху. Все складывалось как назло. Свадьбы были отпразднованы на первой неделе мая, и только через три месяца священник, как полагается, представил дублинским властям отчет за четверть года. В ответ немедленно пришло извещение, что церковь его незаконная, так как она не зарегистрирована законным порядком. Ее зарегистрировали, и дело уладилось. Но не так легко было узаконить браки: все три мужа были в плавании. Одним словом, выходило, что их жены им вовсе не жены.

- Но пастор не хотел их пугать, - продолжала Клара. - Он хранил все в секрете и выжидал, пока моряки вернутся из плавания. И вот, как на грех, когда он уехал на дальний конец острова крестить, неожиданно вернулся домой Альберт Махан, - его судно только что прибыло в Дублин. Пастор узнал эту новость в девять часов вечера, когда был уже в халате и ночных туфлях. Он сразу велел оседлать лошадь и вихрем помчался к Альберту Махану. Альберт как раз ложился спать и стащил уже один сапог, а тут входит пастор.

- Едемте со мною оба! - говорит пастор, еле переводя дух.

- Это еще зачем? Я устал до смерти и хочу спать, - отвечает Альберт.

- Вам надо законно обвенчаться, - объясняет пастор.

Альберт посмотрел на него, нахмурился и говорит:

- Что это вы, пастор, шутить вздумали?

А про себя (я не раз слыхала, как Альберт это рассказывал), - про себя удивляется, неужели пастор в его годы пристрастился к виски?

- Разве мы не венчаны? - спрашивает Минни.

Пастор покачал головой.

- Так, значит, я не миссис Махан?

- Нет, - отвечает пастор, - вы не миссис Махан. Вы всего-навсего мисс Дункан.

- Да вы же сами нас обвенчали!

- И да и нет, - говорит пастор. И тут он им все рассказал. Альберт надел второй сапог, и они пошли за пастором и обвенчались законным порядком, как полагается, и Альберт Махан потом часто говаривал: "Не каждому на нашем острове доводилось венчаться дважды".

Через полгода вернулся домой и Эдди Трой, и его тоже обвенчали вторично. Но Сэмюэль Данди отправился в плавание на три года, и его судно не вернулось в срок. К тому же, Агнес ждала его не одна, а с двухлетним сыном на руках - и это еще больше осложняло дело. Шли месяцы, и жена Сэмюэля просто чахла от тревоги.

- Не о себе я думаю, - говорила она не раз, - а о бедном малыше, который растет без отца. Если с Сэмюэлем что случится, как будет с ребенком?

Компания Ллойд занесла "Лохбэнк" в список судов, пропавших без вести, и владельцы перестали выплачивать жене Сэмюэля половину его жалования. Но Агнес больше всего мучило то, что сын ее оказался незаконнорожденным. И когда на возвращение Сэмюэля уже не оставалось никакой надежды, Агнес вместе с ребенком утопилась в заливе.

Дальше эта история становится еще трагичнее. "Лохбэнк" вовсе не погиб. Из-за ряда всяких бедствий и нескончаемых задержек в пути, о которых слишком долго рассказывать, судну пришлось проделать такой длительный и непредвиденный рейс, какой случается раз или два в столетие. То-то, должно быть, потешался дьявол!

В конце концов Сэмюэль вернулся из плавания и, когда ему сообщили страшную новость, у него словно что-то оборвалось в голове и сердце. На другое утро его нашли на могиле жены и ребенка, где он наложил на себя руки. С тех пор, как стоит остров Мак-Гилл, никто так страшно не умирал здесь! Сэмюэль плевал в лицо священнику, осыпал его ругательствами и так ужасно богохульствовал перед смертью, что у тех, кто ходил за ним, тряслись руки, и они боялись взглянуть на него.

И после всего этого Маргарет Хэнен назвала своего первенца Сэмюэлем!

Чем объяснить упрямство этой женщины? Или это было не упрямство, а болезнь, одержимость навязчивой идеей, что один из ее сыновей непременно должен носить имя Сэмюэль? Третий ребенок была девочка, и ее назвали именем матери. Четвертый - опять мальчик. Несмотря на постигшие ее удары судьбы, несмотря на то, что от нее отшатнулись все родные и знакомые, Маргарет упорствовала в своем решении дать и этому ребенку имя любимого брата. С ней перестали здороваться в церкви даже друзья детства, с которыми она росла вместе. Мать Маргарет после новых тщетных уговоров покинула ее дом, объявив, что, если ребенка назовут этим именем, она до конца жизни не будет говорить с дочерью. И хотя старуха прожила после этого еще тридцать с лишним лет, она сдержала слово.

Пастор соглашался окрестить ребенка любым именем, только не Сэмюэлем, и все остальные священники на острове тоже отказывались назвать его так, как хотела мать. Маргарет сначала грозила, что подаст на них в суд, но в конце концов повезла малыша в Бельфаст и там его окрестили Сэмюэлем.