К. Газенвинкель - Обские пираты прошлого века

Но Томилову не пришлось ни стрелять из ружей, ни переловить бежавших колодников. Пока собиралась экспедиция, пока она медленно и не спеша плыла вниз по Иртышу и Оби, разбойники не дремали и все далее и далее забирались на север. По-прежнему они не давали пощады прибрежным жителями и грабили все мало-мальски ценное, попадавшееся им под руку.

Не щадились церкви, пострадал и Кондинский монастырь. Направляя свой путь к реке Сосве, которой они думали подняться до Ляпина и оттуда через Урал перебраться в Архангельскую губернию, наши пираты нуждались в знающем местность проводник. Таковым оказался проживавший в Кондинске зырянин Михаил. Не долго думая, они силой его захватили и заставили сопровождать их в дальнейшем пути.

Страшные насилия и грабежи этой шайки паническим образом действовали на население: все, кто мог только, разбегались при виде появляющейся на горизонте пиратской флотилии. В селе Чемашевском [3] В 700 верстах от Сургута, вниз по Оби. не успевший скрыться священник отец Вологодский встретил разбойников на паперти церкви с колокольным звоном, в полном облачении и с крестом в руках. Пригласив затем их к себе, он угостил чем мог, а матушка-попадья истопила им баню. По удостоверению «Летописи Кондинского монастыря [4] Рукопись, принадлежащая библиотеке Тобольской духовной семинарии. , откуда мы заимствуем эти подробности, разбойники были тронуты приемом чемашевского священника и, отъезжая, горячо благодарили его и матушку за радушие и доказали свою благодарность на деле, не разорив села, жители которого от страха все разбежались.

Чем окончилась рассказанная нами разбойничья эпопея, из архивных источников не видно; полагаем, однако, что можно безошибочно утверждать, что предприятие не удалось, и обские пираты сложили свои буйные головушки в непроходимых урманах северной пустыни. Среди местных остяков до сих пор существуешь предание об этом походе новых аргонавтов чрез негостеприимный Сосвинский край. рассказывают, что упоминаемый выше проводник, зырянин Михаил, пользуясь тем, что колодники не знали остяцкого языка, не скрывал от встречавшихся им инородцев истинное происхождение идущих с ним людей и, по совету некоторых остяков, повел свою команду урманными огородами [5] Так называются глухие, непроходимые лесные чащи, в которых местные инородцы ставят звериные ловушки. , где на каждом шагу насторожены были ружья и луки со стрелами, поставленные на медведей и лосей. Множество разбойников погибло в этих ловушках, а остальные разбежались и, конечно, тоже должны были погибнуть от голода и наступивших холодов. Не вернулся домой и проводник, по всем вероятиям, убитый за свою измену.

Массовые побеги каторжников, в роде только что описанного, к счастью, случались не часто, зато не проходило году, чтобы не бежали малыми партиями, человек по пяти, десяти. Конечно, эти небольшие партии представляли для населения значительно меньшую опасность, но, тем не менее, их боялись и бегали всячески. И не только остяки, по самой природе своей трусливые, но и русские старались не задевать проезжавших и по возможности удовлетворять их требованиям, избегая открытого столкновения. Появление на низовьях Оби упомянутых разбойничьих шаек стало, наконец, таким заурядным явлением, что местные власти не на шутку задумались над способом противодействовать этому злу. Настоятель Кондинского монастыря, игумен Маркиан, 7-го октября 1768 года «благопочтительнейше» доносил сибирской губернской канцелярии, что если не принять своевременно мер к охранению края, то, в виду природной робости живущих по берегам остяков, появляющиеся шайки бежавших колодников очень скоро обратятся в «многовредительных разбойников, на подобие волжских». Ближайшим поводом к такому донесению послужило столкновение разбойников с монастырскими людьми в сентябре того же 1768 года, любопытный подробности о котором мы заимствуем из архива Кондинского монастыря.

В сентябре 1768 года самаровская управительская канцелярия дала знать настоятелю Кондинского монастыря, что несколько бежавших с дороги колодников направились вниз по Оби, с очевидною целью пробраться рекою Соевой к Уралу и оттуда в Европейскую Россию.

20-го сентября разбойники были уже в селе Троицком, отстоящем в 55 верстах вниз по реке от Самарова. Их было всего шесть человек на одной лодке. Малочисленность шайки, вероятно, служила причиною тому, что беглые вели себя сравнительно скромно. Трое из них остались караулить лодку, а трое пошли по селу. Зайдя к дьячку, а потом к священнику, они просили хлеба и предлагали за него деньги, но как дьячок, так и священник, признав в них лихих людей, хотя и дали несколько хлебов, но от денег отказались. Ясашный остяк, Музырганов, услышав о появлении в селе беглых, вместе с сыном своим, оба вооруженные луками, пошли было им на встречу, но в решительную минуту струсили и взмолились о пощаде. В наказание разбойники сняли с Музырганова шубу, тут же, впрочем, отдав за нее рубль десять копеек.