Майкл Пауэлл - Последний поход «Графа Шпее». Гибель в Южной Атлантике. 1938–1939

В порту Стэнли Белл получил приказ первого морского лорда привести корабль в мореходное состояние и возвращаться в Великобританию. На островах британские моряки провели в общей сложности шесть недель, первые тридцать шесть часов из которых и капитан Белл, и губернатор, и все жители Фолкленд провели у радиоприемников, затаив дыхание слушая рассказ о разворачивающейся в Монтевидео драме. В основном в эфире звучал один и тот же голос – голос Майка Фаулера.

«Мы с вами находимся в городе Монтевидео. Сегодня суббота, 16 декабря, часы показывают пятнадцать минут десятого. Говорят, в Нью-Йорке метель, но на этой стороне земного шара чудесный летний вечер, и большая часть населения on paceo – то есть за городом. Я вижу везде толпы народа – здесь собралось, наверное, не меньше полумиллиона человек. Они заполнили причалы и пирсы гавани, пляжи, а также крыши всех высоких зданий города. Я вижу, что постоянно прибывают новые люди. Очень многие хотят стать свидетелями следующего акта драмы „Графа Шпее“. Я беседовал со многими жителями Монтевидео, некоторые из них сейчас находятся рядом со мной и хотят поделиться своими впечатлениями с миллионами радиослушателей. Позвольте вам представить сеньора Казуэло, работающего садовником в немецком посольстве. Подходите ближе, сеньор Казуэло, скажите несколько слов слушателям в Соединенных Штатах…»

После затянувшейся паузы сидящие у приемников слушатели смогли услышать лишь сдавленное «Привет» и какую-то быструю испанскую фразу. Майк поспешно вмешался:

«Сеньор Казуэло уверяет нас, что, когда капитан Лангсдорф, командир „Графа Шпее“, прошлой ночью приезжал в немецкое посольство, он и посол долго разговаривали с Берлином, возможно даже с самим Гитлером. Политические дискуссии ведутся на самом высоком уровне, поскольку сейчас, когда стало известно, что союзники собирают в районе устья реки Ла-Плата крупные военно-морские силы, судьба немецкого карманного линкора, гордости флота Германии, висит на волоске. Только что ко мне подошел радиолюбитель… Как вас зовут, сеньор?»

Новый оратор робостью не страдал. Он ухватился за микрофон так крепко, словно намеревался унести его с собой, и затараторил:

«Я сеньор Торрес. Приветствую вас, американцы, слушатели коротковолновых станций. Я передаю каждый вечер на…»

Когда Майку удалось вернуть микрофон, его голос звучал несколько раздраженно.

«Спасибо, спасибо вам. Это был сеньор Торрес, радиолюбитель, настроивший свой собранный вручную приемник на волну, которую использует немецкое посольство для ведения переговоров с Берлином. Его жена Минна имеет немецкие корни. Скажите несколько слов радиослушателям, Минна».

Супруга сеньора Торреса тоже оказалась не из робкого десятка.

«Приветствую вас, уважаемые радиослушатели, – бойко начала она. – Я – гражданка Уругвая во втором поколении и хорошая демократка. А мой дедушка приехал сюда из Линца, это в Австрии. Привет, кузина Теа из Миннеаполиса, ты меня слышишь?»

Майк поспешно вмешался:

«Спасибо, Минна. Эти молодые люди знают немецкий язык, но сигналы, которые они перехватили, оказались зашифрованными, поэтому их никто не понял. А теперь я приглашаю к микрофону знаменитую певицу Долорес дель Монте, звезду сцены. Она согласилась появиться… – Последовал возбужденный шепот, переросший в ожесточенную перебранку, потом снова раздался голос Майка: – Да… согласилась, но не появилась. Что поделаешь, даже в Монтевидео нельзя заставлять покупателей ждать. Ха-ха! Итак, прошло уже больше часа после захода солнца, которое величаво опустилось в темные воды реки Ла-Плата. Но все еще довольно светло, а самое светлое место, видное мне отсюда, – это участок, на котором стоит немецкий карманный линкор „Граф Шпее“. Здесь и днем и ночью кипит работа. Всю вторую половину дня я следил за кораблем в бинокль. Люди трудятся не покладая рук. Я видел, как на кормовой палубе собралось много матросов и офицеров – их было несколько сотен человек. Наверное, это был какой-то митинг, причем, как мне показалось, о дисциплине никто не позаботился. Никто не знает, какое решение было принято на этом митинге. Никто не знает, что было сказано Гитлеру вчера и что будет сказано сегодня. Но между „Графом Шпее“ и пароходом „Такома“ – немецким торговым судном, которое уже стояло в Монтевидео, когда сюда пришел линкор, постоянно снуют лодки и катера. Сейчас торговое судно пришвартовано в нескольких сотнях ярдов от линкора. Отсюда мне не видно, везут ли они что-то на „Графа Шпее“ или, наоборот, увозят оттуда… Что вы говорите, сеньор? Что вы видели? Да?.. Мне сейчас сообщили, что с „Графа Шпее“ сгружают какое-то тяжелое оборудование на два буксира, пришвартованные к борту. Конечно! Это же сварочное оборудование, прибывшее из Буэнос-Айреса. С его помощью на линкоре залечивали полученные в бою раны. Это значит, что ремонт окончен! Это значит, что линкор готов выйти в море! Но когда? Его единственный шанс – прорваться в открытое море под покровом темноты. А сделать это можно, только нарушив международное законодательство. Сегодня в шесть часов вечера из гавани Монтевидео вышло британское грузовое судно, и в соответствии с правилом двадцати четырех часов, применяемым нейтральными странами, оно должно получить двадцать четыре часа, чтобы оторваться от военного корабля страны, с которой Британия находится в состоянии войны, который может попытаться его догнать. Итак, „Граф Шпее“ не может на законных основаниях выйти в море до шести часов вечера в воскресенье, а это время заканчивается всего с разницей в два часа со сроком, установленным уругвайским правительством. Таковы законы. Но я, друзья, нахожусь здесь, в Монтевидео, в самой гуще событий, в центре разворачивающейся здесь величайшей морской драмы, и могу сказать вам вот что: международное законодательство – это одно, а позиция капитана Лангсдорфа – другое. И неизвестно, что важнее. Известно, что двигатели и вооружение „Графа Шпее“ практически не получили повреждений. Он остается одним из самых быстроходный и грозный в мире линкоров. Капитан Лангсдорф вполне может попытаться прорваться в море в любое время, которое он сочтет подходящим, и британский адмирал Харвуд это прекрасно понимает. Днем и ночью, каждый день, каждую минуту все здесь задают себе один и тот же вопрос: осмелится ли „Адмирал граф Шпее“ пойти на прорыв?»