Майкл Пауэлл - Последний поход «Графа Шпее». Гибель в Южной Атлантике. 1938–1939

В коридоре спального вагона Лоран и Гассе постучали в дверь с цифрами 9–10. Она оказалась закрыта. Гассе вытащил из кармана пистолет и сделал знак кондуктору, который открыл дверь своим ключом. Но та оказалась еще и на цепочке. А в это время с другой стороны поезда, в узком задымленном проходе между экспрессом и местным поездом, стоящим на соседнем пути, из окна купе вылезал нервный пассажир. Он так спешил, что вывалился из окна, даже не посмотрев, куда прыгает. И угодил прямо в руки высокого англичанина, который крепко ухватил его за руки и вежливо представился:

– Меня зовут Стенли. А вы, полагаю, доктор Ливингстон?

Через два дня в лондонском клубе два человека сидели в соседних креслах и читали газеты. Одной газетой была «Таймс», другая газета была парижской. Прикрываясь этой не слишком надежной бумажной преградой, Стенли и глава британской военно-морской разведки вели тихий разговор. Стенли посмеивался:

– Его звали Эвергрин, [14]забавно, не правда ли? Мы отвезли его в контору Гассе. При нем ничего не было, и тогда мы увидели это. – Он передал разведчику парижскую газету и получил взамен «Таймс».

Разведчик знал, что Стенли обожает напустить побольше таинственности, поэтому только заметил:

– Страница скачек, я вижу, – и стал ждать разъяснений, которые не замедлили последовать.

– Именно. Страница скачек. Старина Гассе немного поколдовал над ней, но ему в голову пришло только одно: непонятно, почему французские заводчики не могут давать своим лошадям французские имена. Я спросил, какие имена вызвали его недоумение, и он ответил: Антсмен, Ньютон Бич… Посмотрите, сэр, они все здесь, под «Новыми поступлениями».

Главный военно-морской разведчик Британии внимательно изучил газетную страницу и пробормотал:

– Да, мы должны были заметить это раньше.

Стенли кивнул.

– И обратите внимание, в каждом случае указан порт отправления.

– Они чертовски аккуратны, – вздохнул разведчик.

– Мы его, конечно, задержали, – подмигнул Стенли. – Во Франции нет habeas corpus. [15]Им занимается Гассе.

А разведчик в это время внимательнейшим образом штудировал газетную страницу. Он сказал:

– Здесь упоминается много южноамериканских портов. Рэю Мартину это понравится.

Стенли зевнул и сказал:

– Настало время мартини. А где сейчас Рэй Мартин?

Разведчик ответил:

– Выпивка за мной, – и, позвонив в колокольчик, добавил: – В Монтевидео.

В Уругвае, расположенном на противоположной стороне земного шара, Майк Фаулер сидел на самой верхушке телеграфного столба. Именно с этим телеграфным столбом было связано по крайней мере три странности: первая – это непонятная металлическая вилка, установленная на поперечной перекладине, вторая – большой ком грязи, больше всего смахивающий на печь, а третья – сам Майк Фаулер. Он держал в руке микрофон и вдохновенно вещал, обращаясь к американским домохозяйкам:

– С вами Майк Фаулер. Благодаря любезности «Ред мит пэкинг компани» из Чикаго я имею возможность представить вам очередную серию записей живой природы – голосов зверей и птиц Рио-де-ла-Плата. Сегодня вы услышите голос печника – птицы, получившей свое название из-за своеобразного, напоминающего печь гнезда, сделанного из грязи. Такое гнездо я сейчас вижу прямо перед собой. В нем проделан хитроумный ход, и птица находится внутри, по крайней мере, я на это надеюсь. – Он постучал по кому грязи и спросил: – Кто-нибудь дома? – И после паузы воскликнул: – Да! Да! Я слышу особое шипение, такой звук издает это создание, если его побеспокоить. Послушайте! Сейчас я поднесу микрофон поближе к гнезду. – Но когда он это сделал, все звуки были заглушены проходящим мимо стадом. – Режем, – сказал он в микрофон, посмотрел вниз и простонал: – Поп, там еще много этих рогатых зверюг?

Человек, которого он называл Поп, был весьма живописным гаучо – высоким, худым и жилистым. Его иссиня-черные волосы уже местами начали седеть, и, быть может, по этой причине он ко всему происходящему относился с философским спокойствием. Вот и сейчас он неподвижно стоял, прислонившись к телеграфному столбу, аккуратно сворачивал сигарету. Всюду, насколько хватало глаз, он видел только скот – бесконечную вереницу коров, которых неторопливым шагом гнали в сторону Монтевидео конные гаучо, без всякого любопытства взиравшие на сидящего на столбе Майка. Некоторые из них перебрасывались испанскими словами со стоящим у столба Попом и проезжали мимо. Флегматичный гаучо провел кончиком языка по краешку папиросной бумаги, осмотрел свернутую сигарету, не нашел в ней изъянов и только потом ответил своему работодателю: