Иван Ладынин: История Древнего Востока

Своеобразие древневосточных культур обусловлено также местом человеческой личности в культуре архаики. Неожиданным для многих свойством древневосточного менталитета было то, что он при всей роли коллектива в общественной жизни с самого начала оказывается сугубо личностным. Нередко считают, что личное сознание (в том числе этическое) стало выделяться из коллективного лишь в так называемое осевое время (сер. I тыс. до н. э. и далее). Согласиться с этим трудно. Достаточно вспомнить о том, какую экстраординарную роль для человека древности играло его имя – главный оплот личной идентификации вообще. В текстах самых разных эпох восточной древности – от «Эпоса о Гильгамеше», «Диалога господина и раба» и шумеро-аккадских пословиц в Вавилонии до важнейшего брахманского трактата «Законы Ману» в Индии и даже сочинений раннего конфуцианца Сюнь-цзы в Китае – человеческий мир рисуется в первую очередь как мир отдельных людей, делающих индивидуальный выбор (и по отношению к социуму, и по отношению к богам, и по отношению к другим личностям). Согласно представлениям, выраженным в этих текстах, люди стремятся к удовлетворению своих фундаментальных потребностей и именно в силу этого (учитывая исходную структуру этих потребностей) формируют общество, смысл и высочайший авторитет которого измеряется именно тем, что оно является важнейшим и незаменимым средством обеспечения и защиты этих потребностей. Подчинение социальной норме изображается в этих текстах делом осознанного, ответственного и трудного личного выбора (во многом подневольного!), а отнюдь не реализацией какого-то «естественного» или априорно обязательного растворения личности в коллективе. Характерно, что выбор людей в этих текстах мотивируется только их потребностями, включая, конечно, эмпатические и коллективистские потребности, осмыслявшиеся, однако, именно как личные, свойственные человеку по природе. К их числу относились потребности в позитивных контактах с окружающими, в осознании причастности к своему обществу и в чувстве собственного достоинства и самоуважения, социальном по своей природе, так как оно порождается только определенным, осуществляемым по неким этическим правилам взаимодействием с обществом и его членами.

Как видно из письменных источников, общество на Древнем Востоке хотя и имеет высший авторитет по отношению к любой личности, обосновывает его только тем, что обеспечивает фундаментальные потребности своих членов. Целью человеческого общежития считается не совершенствование или преображение людей, а их оптимальное выживание. Общество предпочитает так сказать «не лезть в душу» своих членов, интересуясь обычно лишь практически значимыми аспектами их поведения по отношению к окружающим. Поэтому поощряемая государством идеология играет важную интегрирующую роль, но не насаждается и не навязывается как требующая обязательного согласия индивида.

Разумеется, власть общества над личностью в древности была, как правило, на порядок большей, чем в современном мире, а на Востоке – существенно большей, чем в классической Античности; отсутствовала также и концепция особых «прав личности», противопоставляемых «интересам общества» и тем более приоритетных перед ними. (На древнем Ближнем Востоке общество представляло собой системную совокупность отдельных людей с разными статусами, и соответственно признавались только права отдельных лиц, частично различающиеся в зависимости от их статуса.) Гораздо более высокая, чем сегодня, степень принуждения и несвободы была нужна обществу древности, жившему в неизмеримо более тяжелых условиях, чем мы, и люди древних обществ это понимали. Поэтому, восставая против чрезмерно несправедливой или алчной властной верхушки, они практически никогда не стремились уничтожить саму иерархически-сословную систему власти.

Если говорить не о той или иной степени внешней (политической) свободы, но о санкционированной самим обществом духовной свободе личностной самоидентификации, индивидуальных суждений и оценок, привязанных к личным ценностям (а именно это образует личность в точном смысле слова), то таковая, бесспорно, на Древнем Востоке существовала. Все надиндивидуальные ценности рассматривались как вторичные по отношению к потребностям самих людей – авторитет государства или культа устанавливался исключительно через привязку к личным ценностям: общество и власть открыто заявляли, что смысл их существования – обеспечение оптимального выживания членов данного общества, и авторитет царской власти мотивировался именно тем, насколько она необходима для решения этой задачи. Достаточно сказать, что, по египетской формулировке, царь существует, «чтобы поддержать спину слабого». Законы Хаммурапи провозглашают, что цель царского правления – «ублажения плоти людей», «Законы Ману» объявляют высшим благом человека «следование своей воле», а величайшим злом – подневолие как таковое (социальное принуждение тем самым рассматривается как наименьшее зло и единственное средство обеспечения людям наибольшего «блага» в приведенном понимании).