Александр Кравчук - Закат Птолемеев

Когда по городу разнеслась весть, что от устья реки вверх по течению плывёт необыкновенный корабль — Тарс находился неподалёку от впадения реки Кидн в море, — бесчисленные толпы людей поспешили к берегу. Мало-помалу опустела даже рыночная площадь, хотя там на возвышении восседал сам Антоний, приветствуемый и прославляемый, как бог.

Жителям Тарса было за что благодарить триумвира — он щедро наградил их за помощь в борьбе с Кассием: все тарсийцы, проданные в рабство в 43 году, были отпущены, город был признан полностью автономным и свободным от каких бы то ни было податей.

Идея Клеопатры была удачной не только потому, что столь великолепное зрелище должно было прийтись по вкусу Антонию, который сам недавно въезжал в Эфес подобно Новому Дионису. Важнее было то, что появление царицы перед триумвиром приобрело совершенно иной характер, чем предполагал Антоний. Вместо деловой встречи политиков получилась увлекательная игра в богов. Владычица могущественного государства на Востоке и завоеватель Востока возносились над толпами смертных, словно олимпийские боги.

Клеопатра приложила все усилия, чтобы торжество Афродиты, вышедшей из волн морских, поразило своим блеском Антония.

Историк-современник этих событий пишет: «Вся сделанная с величайшим искусством посуда была из золота и драгоценных камней. Стены зала были увешаны коврами, вытканными из пурпурных и золотых нитей. Царица велела приготовить двенадцать пиршественных лож и пригласила Антония с теми друзьями, которых он сам изберёт. При виде этого великолепия триумвир остановился поражённый. Царица же, улыбнувшись, сказала:

— Дарю тебе всё, что здесь находится!

Назавтра она снова пригласила его к себе с друзьями и военачальниками. Перед богатством сегодняшнего приёма померкла вчерашняя роскошь. И снова царица всё подарила гостю. Она попросила также, чтобы каждый из военачальников унёс с собой своё пиршественное ложе и лучшую посуду со своего стола. Когда знатные римляне покидали зал, возле каждого появился носильщик с носилками. Некоторые друзья Антония получили в подарок коней с серебряной упряжью. Каждого гостя сопровождал по дороге домой мальчик-эфиоп с факелом, освещавшим дорогу. На следующий день царица приказала принести роз на целый талант. Пол в пиршественных залах был покрыт лепестками на высоту локтя; над цветами была раскинута кисея» [96] Socrates Rhodius, — Fragmenta Historicorum Graecorum, III Parisiis, 1849, стр.326. .

Вся эта роскошь и обаяние красивой женщины вскружили голову Антонию, который был, в сущности, человеком довольно примитивным. Возможность запросто беседовать с царицей, возлюбленной великого Цезаря, безусловно, льстила ему. К тому же союз с Клеопатрой имел для него большое политическое значение: дружба и помощь владычицы богатой страны обеспечивали — без войны, забот и хлопот — материальные ресурсы и денежные средства, необходимые ему в огромном количестве, потому что многолетние гражданские войны довели казну и хозяйство Рима почти до полного упадка. Легионеры же требовали денег, снаряжения, земли. Получив поддержку Клеопатры, Антоний мог смотреть на Октавиана чуть ли не с превосходством. Вернувшись после битвы при Филиппах в разорённую Италию, приёмный сын Цезаря столкнулся там с неприязнью сената, враждебностью масс, разнузданностью солдат. Чтобы наделить освобождённых от службы легионеров землёй, он должен был согнать с земли её прежних владельцев, что могло привести к вооружённому восстанию. Всё это отнюдь не беспокоило Антония. Затруднения и неудачи Октавиана были ему только выгодны. Сам он уже достаточно награбил на Востоке, а дружба с Клеопатрой сулила самые радужные надежды на будущее.

Нетрудно догадаться, что в создавшейся ситуации триумвир с полным сочувствием выслушал объяснения Клеопатры относительно её позиции в последней войне:

— Всем известно, что я отправила из Египта к Долабелле, который сражался на вашей стороне, четыре легиона. Не моя вина, что по пути их захватил Кассий. Я хотела послать в Лаодикею подкрепления; корабли с войсками и снаряжением уже стояли в портах. К сожалению, неблагоприятные ветры сделали невозможным их отплытие. А потом было уже поздно — Лаодикея пала. Известно также, что Кассий добивался от меня помощи. Однако я не дала ему ни солдат, ни кораблей. Он не получил из Египта ни одного пшеничного зерна! Позднее, когда ваши войска отправились на Восток для борьбы против Кассия и Брута, я готова была сама поспешить к вам во главе большого флота. Корабли уже вышли из гавани, но жестокая буря разбила их и развеяла по морю, а я тяжело захворала. Пришлось вернуться в Александрию.