Александр Ермаков. - Вермахт против евреев. Война на уничтожение

Среди обилия печатного пропагандистского материала, распространявшегося в Восточной армии, необходимо упомянуть брошюру главного управления СС под названием «Недочеловек», предназначавшуюся специально для немецких войск в СССР и вышедшую в свет в 1942 году. Одной из центральных идей этого «сочинения» был тезис о «еврее-комиссаре»: «На этот раз еврей… сделал самого себя офицером, комиссаром, главным руководителем недочеловеков… Евреи — олицетворение дьявола». Соответственно этому русские являлись только «инструментом в руках вечного жида», а народы Востока — «грязными, монголоидными, скотскими ублюдками». Брошюра получила широкое распространение и в Германии, ее свободная продажа в рейхе сократилась благодаря стараниям Геббельса только в 1943 году. [426] Krausnick Н. Op. cit. S. 106.

Юстиция вермахта, отмечает Манфред Мессершмидт, не наказывала преступления, если они не подвергали опасности дисциплину войск. Убийство квалифицировалось как нарушение порядка только тогда, когда оно совершалось самовольно. «В атмосфере, созданной общими приказами, собственными воззрениями и настроем юстиции вермахта, убийцы могли чувствовать себя «невиновными», потому что они действовали в согласии с желаемой целью». Следовательно, «между официальной линией руководства вермахта и сухопутных войск, которая часто преподносилась солдатам в виде клише о необходимости экзекуций большевистских элементов, прежде всего евреев, и сознанием того, что убийство евреев практически не подвергалось уголовному преследованию, существовала тесная связь». Один из военнослужащих оправдывался перед судом 187-й дивизии тем, что право расстрелять «этого еврея» он вывел «из того, что все евреи на Востоке, насколько мне известно, уничтожены. В более крупных городах было убито по 10 тысяч и более евреев. Если человек трижды заявлял, что он еврей, то он должен был исчезнуть. Если бы я довел его до компетентного учреждения, он был бы убит там». [427] Messerschmidt М. Das Heer als Faktor der arbeitsteiligen Täter

Но, думается, не только и, может быть, не столько эти факторы превращали солдат в «добровольных исполнителей Гитлера». Немецкий исследователь Ханнес Геер различает категории «диспозиции» и «ситуации», считая диспозицией прежний опыт, настроения и влияния, которые офицеры и солдаты принесли с собой на войну из мирного времени. Диспозиция меняется под воздействием ситуации — познаваемой опытным путем действительности войны, — макромира войны, а также микромира фронтовой повседневности в войне на уничтожение. Эта ситуация активизирует и актуализирует принесенный с собой диспозиционный материал, превращая его в решающие для действий образцы поведения. [428] HeerH. Tote Zonen

Нельзя не согласиться с мнением Геера о том, что приказы командиров лишь дали солдатам возможность использовать уже имевшийся деструктивный потенциал: «Жажду убийства и садизм, бесчувственность и сексуальные извращения нельзя было сформировать по приказу, большая часть войск принесла их с собой». Этот способ ведения войны миллионы немцев в предвоенное время не только выбрали как политическую программу, но и коллективно создали его. Революционные действия и воинствующие стачки левых в сочетании с путчами и политическими убийствами, совершавшимися правыми силами, определили и узаконили насилие как средство политики. «Особый вклад вермахта в эту историю насилия состоял в том, что он развивал в доктрине тотальной войны модель решения внешних кризисов и подготовил ее применение». [429] HeerН. Killing Fields. S. 64,75.

Другая причина жестокости солдат и офицеров — внутренняя динамика войны на уничтожение, которая способствовала формированию такого менталитета и которой не нужно было внешнее вмешательство. Министр вооружения и боеприпасов Альберт Шпеер свидетельствует, что Гитлер «неоднократно с издевкой отзывался о «ложных рыцарских традициях прусского офицерского корпуса» и утверждал, что жестокость, с которой обе стороны сражаются друг с другом на Восточном фронте, создает у солдата ощущение безысходности и тем самым укрепляет его боевой дух — ведь в таких трудных условиях ему даже в голову не придет руководствоваться мало-мальски гуманными соображениями». [430] Шпеер А Указ. соч. С. 532, 533.

Действительно, война на Востоке, которая с самого начала велась по импровизированным планам, быстро распалась на отдельные оперативные передвижения на фронтах и партизанскую войну в тылу. «В первую очередь в войне с партизанами надо изучать общий феномен войны на уничтожение»: она не определялась никакой военной логикой, а следовала политическим импульсам. «Солдат смог вести все эти войны, которые он всегда хотел вести, — против женщин, против евреев, против детей и стариков, против собственного страха и собственной совести. Представленные пропагандой как «солдаты в юбке», «еврейские партизаны», «информаторы», «подлое нутро», теперь они были в его власти». В облавах на партизан победитель был известен заранее. В отличие от равных шансов убивать и быть убитым на фронте у солдата в тылу возникала уверенность, что он будет только убивать, отменялся внутренний принцип войны — состязательность. Поэтому эта форма убийства без риска быть убитым самому очень скоро стала неотъемлемой частью обучения новобранцев. Война на уничтожение имела тенденцию к формированию и увековечению этой асимметрии. Одновременно такая практика многократно усиливала сопротивление противника и разрушала вермахт изнутри. [431] Vernichtungskrieg. Verbrechen der Wehrmacht 1941–1944.