Нина Рабкина - Отчизны внемлем призыванье...

Тайный агент отписывал из Москвы по инстанции, побывав на Пятницком кладбище во время похорон Ивана Дмитриевича Якушкина: «В Москве умер возвращенный из Сибири Якушкин. Его гроб провожали Батенков, Матвей Муравьев и многие свежие его московские друзья: видно, число новых завербованных было уже довольно значительно, потому что для них было заказано 50 фотографий покойного. Кажется, полиция понятия не имеет об этой новой закваске. Увидим через пять лет, что из нея выйдет» [17] «Дела и дни». Исторический журнал, 1920, кн. 1, стр. 413. .

Ретивый агент, надеясь на хорошее вознаграждение, не напрасно старался, приписывая недвусмысленную крамолу амнистированным. Подобные отношения к ним добросовестно восприняли самые крупные жандармы. Бдительный генерал-майор А. Е. Тимашев — управляющий III жандармским отделением — адресовал московскому жандармскому генералу С. В. Перфильеву послание из Петербурга: «До сведения г. генерал-адъютанта князя Долгорукова дошло, что лица, находившиеся по делу 14 декабря 1825 г. в Сибири, с возвращением ныне оттуда, весьма заметно расширяют в Москве круг своих знакомых, которые делаются приверженцами партии и обнаруживают много сочувствия к ним» [18] Там же, стр. 410. .

Итак, донос рядового сыщика получил ход, был возведен в степень. На амнистированных и «прощенных» было оказано административное воздействие: «И он (строгий московский генерал-губернатор граф Закревский. — Н. Р .) в предупреждение, чтобы эти 60–70-летние старики не затеяли новой революции, — писал один из молодых декабристских друзей врач Н. А. Белоголовый, — распорядился немедленно о высылке их из Москвы, обязав подпиской, что всякий раз, как им встретится надобность по делам побывать в Москве, они должны испрашивать разрешения у московского начальства на определенный и короткий срок» [19] Н. А. Белоголовый. Воспоминания и другие статьи. М., типография К. Ф. Александрова, 1897, изд. II, стр. 95. .

Однако, разослав бывших узников, конституционалистов, республиканцев, поборников крестьянской свободы по городам и весям России, III жандармское отделение, вопреки своим задачам, рассеяло в разных концах страны семена свободолюбия и критической мысли.

Появление декабристов в провинции сопровождается брожением и там: из Твери следует донос, что Матвей Муравьев-Апостол и петрашевец Европеус возбуждают деятелей местного комитета по крестьянскому делу в антиправительственном направлении.

Стариков возмущал надзор, унизительные отметки в паспорте. Из Калуги раздается протестующий глас Батенькова. Он обращается даже с письмом к императору Александру II. «Снова надзор, снова недоверие, продолжение изгнания и ссылки небольшому остатку проведших в полном страдании всю жизнь, продолжение моральной пытки… Не опечалит ли это и самое общественное мнение?» [20] РО ГБЛ, ф. 20, картон 9, ед. хр. 9. — многозначительно вопрошает автор в конце письма.

Декабристы в кругу единомышленников-друзей не только обсуждали статьи прессы и правительственные проекты, но и читали вслух письма своих товарищей. Они приходили с оказией, то есть через знакомых, или по почте. Первые, естественно, были откровеннее и содержали более ценную информацию. Вторые, оказываясь достоянием любопытных почтмейстеров и III отделения, часто имели формальный характер.

Письма эти сшивали в отдельные тетради, переплетали, сохраняли, переписывали. На пороге революционной ситуации, в 1858 году, Матвей Иванович Муравьев-Апостол писал из Твери своему племяннику Михаилу Бибикову в Москву: «Крестьян еще будут обвинять, когда они возьмутся за топоры. Терпение нашего народа велико, но оно имеет предел, как все на свете» [21] ЦГАОР, ф. 1153, ед. хр. 227, л. 65. . Что же, эта фраза была похоронена у Бибикова в письменном столе? Нет, конечно: она имела общественное звучание и сделалась крылатой.

На декабристов смотрели в обществе как на, своего рода пророков, как на знамя. «Пусть юное поколение действует, но пусть оно видит в нас ценителей добра и всегдашних противников зла, в каком бы обманчивом свете оно ни представлялось» [22] Декабристы. Материалы для характеристики. Под ред. П. М. Головачева. М., изд. М. М. Зензинова, 1907, стр. 85. — это из письма декабриста Оболенского. Тот же Оболенский писал 20 февраля 1862 года Батенькову: «Если бы писать все то, что говорилось о Собрании дворянства Петербургского и Московского, о мин-ре Валуеве (между автором письма, декабристом П. М. Нарышкиным и декабристом П. Н. Свистуновым. — Н. Р .) и о прочих лицах, иже во власти суть, то пришлось бы написать целую брошюру с красным знаменем на обертке и с заглавием — Les Aristocrate a la Lanterne (аристократов на фонарь. — Н. Р.), но Вы это слышали и переслышали и для Вас это не ново» [23] РО ГБЛ, ф. 20, картон 12, ед. хр. 38. .