Гвидо Препарата - ГИТЛЕР, Inc.

Были ещё католики, составлявшие треть населения Германии при Веймарской республике. Гитлер не мог позволить себе роскошь оттолкнуть от себя — как паразитирующих собственников — адептов римско-католической церкви своим расистским гнозисом, в эзотерические детали которого были посвящены лишь идеологи нацизма. В религиозных делах партия заняла позицию нейтралитета.

В 1928 году, когда ежегодные выплаты по плану Дауэса возросли, Германия запротестовала столь яростно, что был создан новый комитет, возглавляемый на этот раз директором «Дженерал электрик» Оуэном Д. Янгом, имевший целью пересмотр исходного плана помощи. С февраля по июнь 1929 года клубы в Париже согласовывали окончательные размеры платежей «в карусели репарационных задолженностей, разыгрывая самый абсурдный эпизод мировой истории» (192); так родился план Янга. То было прямое следствие начатых в 1926 году совместных с французами действий но установлению связей между немецкими платежами и возмещением военных долгов союзников. Согласно этим условиям, Германия была обязана выполнить 59 несколько уменьшённых платежей до 1988 года. Часть этого долга могла быть, по условиям, возмещена в ценных бумагах, то есть сформирована в виде пакетов и продана частным инвесторам на денежных рынках Запада, чтобы выручить наличность для выплат вечно голодной Франции, которая взамен обязывалась к 1930 году вывести войска из Рейнской области, то есть на пять лет раньше исходно оговорённого в условиях Версальского договора срока. Для того чтобы облегчить задачу продажи ценных бумаг и облигаций, в Швейцарии, в Базеле, был учреждён новый банк — Международный расчётный банк. Должность генерального агента была упразднена, и Германия снова стала хозяйкой собственных железных дорог. Великая депрессия отпустила этому плану всего полтора года жизни.

Будучи президентом рейхсбанка и финансовым экспертом германской делегации, Шахт, подписал план Янга в июне 1929 года, но вскоре денежная волна из Нью-Йорка изменила направление и стала высасывать деньги из Германии. Предвидя, что произойдёт дальше, Шахт, вероятно, впал в панику. Надо было срочно покидать тонущий корабль. Так, в декабре, во время окончательных переговоров по уточнению деталей плана, Шахт возмутил стоячую воду, разослав официальное письмо, настоящую «бомбу» — в этом письме от отрекался от всех своих обязательств, используя для этого всю финансовую и дипломатическую иносказательную риторику, на какую оказался способен. Правительство, заявлял он, внесло дополнения, которые нарушили условия исходного документа (193). Эффект был столь неблагоприятным, что министерство финансов порекомендовало Шахту подать в отставку, то есть сделать именно то, чего Шахт и хотел добиться своим озорством. В марте 1930 года президент Гинденбург, возмущённый тем, что показалось ему «позорным малодушием и внутренним бунтом перед лицом противника» (194), и не вполне способный оценить всю глубину мотивов поведения этого дерзкого и вздорного Шахта, высокомерно принял отставку банкира.

Надо отдать должное Шахту, он, не жалея усилий, хотя и безрезультатно, пытался всё время своего пребывания на должности управляющего Рейхсбанком (1924-1929 год) обуздать неумеренные заимствования у муниципалитетов, однако он практически ничего не сделал для того, чтобы остановить гигантский поток американских денег и технологий в крупные промышленные центры Германии (195) — и не сделано это было по уважительной причине: именно такова была цель призового испытания, ради которой он подчинился Даллесу в 1922 году. В целом Норман и клубы были в восторге от Шахта. Он хорошо справился со своим поручением. Норман и клубы предполагали, что, как гиеродул великой решётки, он ещё не до конца сыграл свою роль, но пока Шахт вышел в отставку и уехал в своё имение в Бранденбурге, наблюдая за ходом развития событий и почитывая на досуге «Майн Кампф».

1930 год: на фоне разразившейся финансовой катастрофы «Рот Фронт» и нацисты открыто выступили против католицизма. Кризис наконец ударил Германию с той силой, какую только способна придумать человеческая хитрость.

Безработица росла как на дрожжах. Только по официальным документам, к 1930 году она достигла трёх миллионов человек. Многие люди в отчаянии сводили счёты с жизнью.

С республикой было покончено в марте 1930 года. После того как правительство не смогло провести в парламенте закон о повышении пособий по безработице, оно — последний из призрачных веймарских кабинетов — пало. Президент Гинденбург назначил следующим канцлером консервативного католика Генриха Брюнинга. Брюнинг был готов принимать суровые декреты, чтобы сбалансировать бюджет. Надеясь организовать приемлемую коалицию, способную поддержать его политику, он распустил рейхстаг в июле, назначив на сентябрь проведение парламентских выборов.