Гвидо Препарата - ГИТЛЕР, Inc.

Дело было сделано: Норман положил конец долгому сезону американских прибылей, длившемуся 15 лет, с 1914 по 1929 год, времени алчных грёз и небывалого изобилия, подготовленных Британией и вдохновлённых опустошением Европы. После этого банковские проценты Лондона и Нью-Йорка, переплетясь, словно две обезумевшие змеи, покатились вниз (см. рис. 4.1): мировая экономика была изуродована долговыми обязательствами, заключёнными во время бума под немыслимо высокие проценты, а крах центральных банков вызвал такое снижение цен, что деньги мгновенно ушли в землю; их заперли в подвалы — ставки снизились, банки прекратили кредитование, решётка закрылась. Начался кризис, равного которому не были нигде и никогда. То, что началось, было в действительности повторением саботажа Нормана—Стронга, устроенного в 1920 году.

Отношение золота к общему объёму кредита в Америке в апреле 1929 года упало ниже 7 процентов, это самый низкий уровень за всю историю её историю; когда крах поразил США, паралич был всеобщим (149): разоряя банки, американская элита спалила треть своей банкирской решётки, играя в британские игры. Для того чтобы выйти из депрессии, Соединённым Штатам потребовалось десять лет. С планом Дауэса было покончено, а вместе с ним и с займами, обеспечившими рывок пребывавшей в коме германской экономике: американцы потребовали назад свои деньги. В Америке внезапно и совершённо перестали покупать немецкие ценные бумаги (150).

После этого Норман занял выжидательную позицию. Начался медленный процесс удушения, который он хладнокровно наблюдал и у себя дома, но особенно в Германии. Там сбой машины Дауэса, вызванный прекращением «потока», вызвало такое сильное политическое отчаяние, что в марте 1931 года Германия и Австрия, две страны, испытавшие на себе помощь Нормана, объявили о своём намерении создать таможенный союз (Zollverein), как средство преодоления торгового застоя в Центральной Европе. Но 11 мая 1929 года у ведущего банка Австрии, «Кредитанштальт», началась полоса неудач, после чего лопнула вся австрийская банковская система. Как именно это произошло, по сей день остаётся тайной. В сохранившихся и доступных документах есть упоминания о какой-то тёмной и «сложной системе встречных депозитов между [австрийской банкирской решёткой] и рядом американских и британских банков», установленной к 1929 году, то есть о «грязных деньгах», пользуясь словами Нормана. Какова была роль этой системы в развернувшихся событиях, неизвестно (151). Три недели спустя кризис поразил и Германию. Рейхсбанк обвинил в неприятностях иностранцев, а Федеральный резервный банк возложил вину за избыточный экспорт денег на немцев. Как бы то ни было, деньги спасались бегством, и Норман понимал, что следующей на очереди была Британия.

Норман уже давно, планируя свои действия, готовился к этой судьбоносной ситуации — по меньшей мере, эта подготовка длилась шесть лет, которые потребовались для полной отладки нового золотого стандарта. Действительно, этот стандарт был создан только для того, чтобы в нужный момент он сам собой распался; эта суть всей — если рассматривать её в совокупности банковской политики в тот период представляется неоспоримой.

Каждый раз, когда Норман начинал терять золото, он пёрвый нарушал «правила игры», увеличивая денежную массу, вместо того чтобы её сокращать (152); за период с 1924 но 1929 год значительная доля иностранных денег, привлечённых трюком

с разностью процентной ставки между Лондоном и Ныо-Йорком, принималась лондонскими акционерными банками, а затем неизменно переводилась в Германию, в количествах, превышавших ресурсы банков; всё это делалось с полного ведома управляющего Английским банком (153). В процессе этих манипуляций лондонские банки ослабили «покрытие», сделав его вдвое меньше обычного. Официальное расследование этих необъяснимых «недосмотров», начатое после краха 1931 года, закончилось ничем (154).

Коротко говоря, после полного финансового краха Германии, происшедшего в середине июля, началась атака на фунт стерлингов.

13 июля Специальный чрезвычайный комитет, созданный для уяснения положения дел в британской экономике, завершил свою работу: доклад Макмиллана, обнаживший неприглядную внешнюю задолженность британских банков, был обнародован в подозрительно подходящее время, причём в нём не была упомянута ни одна из «больших фигур» (155). Встревоженные докладом и кризисом в Берлине, центральные банки Франции, Голландии, Швейцарии и Бельгии ликвидировали небольшую часть своих стерлинговых счётов в Лондоне, изъяв оттуда 32 миллиона золотых фунтов — то есть около 20 процентов золотого запаса Нормана. То, что последовало дальше, больше похоже на сказки об инопланетянах.