Уильям Ширер - Взлет и падение третьего рейха. Том II

«Совещание скорее напоминает монолог… Все время говорит Гитлер… Муссолини слушает его с интересом и вниманием. Он говорит мало и подтверждает свое намерение идти вместе с Германией. Он оставляет за собой лишь выбор времени вступления в войну». Далее Муссолини сказал, когда ему наконец представилась возможность вставить хотя бы слово, что «невозможно оставаться нейтральным до окончания войны». Сотрудничество с Англией и Францией немыслимо. Мы их ненавидим. Поэтому вступление Италии в войну неизбежно». Гитлер потратил более часа на то, чтобы убедить дуче в этом, если, конечно, Италия не хочет остаться в стороне и, как он добавил, превратиться во «второстепенную державу». Но, ответив на главный вопрос, к удовлетворению фюрера, дуче начал выдвигать условия, позволявшие ему не связывать себя конкретными обязательствами.

…Большой проблемой являются сроки вступления… Для этого необходимо выполнить одно условие. Италии предстоит «очень хорошо подготовиться»… Финансовое положение не позволяет ей вести затяжную войну… Он спросил у фюрера, угрожает ли Германии какая–либо опасность, если наступление будет отсрочено. Он не думает, что такая опасность существует… Иначе он завершил бы свои военные приготовления в три–четыре месяца и не оказался в затруднительном положении, видя, как его товарищ сражается, а он обречен только демонстрировать силу… Ему хотелось бы предпринять нечто большее, но в настоящее время он не в состоянии это сделать.

Нацистский главарь не намеревался откладывать наступление на Западе он так прямо и сказал об этом. Но у него имелось «несколько теоретических соображений», которые помогли бы Муссолини разрешить его трудности, предприняв фронтальное наступление в гористой Южной Франции, поскольку этот конфликт, по его мнению, «будет стоить много крови». Фюрер предложил: а почему бы не выделить сильную итальянскую группировку, которая вместе с немецкими войсками будет наступать вдоль швейцарской границы в сторону долины реки Рона «для того, чтобы обойти французско–итальянский альпийский фронт»? Перед этим, разумеется, основные немецкие армии начнут теснить назад французские и английские силы на севере. Гитлер явно пытался облегчить положение итальянцев.

«Когда враг будет разгромлен (в Северной Франции), наступит момент для активного вмешательства Италии, и не на самом тяжелом участке альпийского фронта, а где–то в другом месте… ― продолжал фюрер. ― Исход войны будет решен во Франции. Покончив с Францией, Италия становится хозяйкой Средиземноморья, и Англии придется пойти на заключение мира».

Следует отметить, что Муссолини сразу же уловил забрезжившую перспективу получить так много после того, как немцы возьмут на себя основную тяжесть войны.

«Дуче ответил, что, как только Германия осуществит победоносное наступление, он немедленно вмешается… Он не станет терять времени… когда союзники окажутся настолько ошеломлены в ходе немецкого наступления, что потребуется только второй удар, чтобы поставить их на колени».

Но с другой стороны, если прогресс Германии будет медленным, то дуче со вступлением в войну повременит.

Эта грубая, трусливая сделка, очевидно, не вызывала особого беспокойства у Гитлера. Если личная привязанность Муссолини к фюреру, как говорит Чиано, была связана с «какими–то глубоко укоренившимися в его мозгу понятиями», то можно утверждать, что тяготение друг к другу было взаимным по тем же самым необъяснимым причинам. Вероломный, каким он показал себя по отношению к некоторым из самых близких друзей, Гитлер вместе с тем сохранял странную лояльность по отношению к своему ничтожному партнеру, которая не ослабевала, а усиливалась, когда превратности судьбы настигли чванливого и спесивого «римского цезаря», а затем наступила катастрофа. Это один из парадоксов нашего повествования.

Во всяком случае, очень немногие из немцев, особенно среди генералов, считали: очень важно, что наконец–то Италия торжественно обязалась вступить в войну. Нацистский главарь опять сумел направить помыслы дуче в сторону новых, предстоявших в скором времени завоеваний. Но о самом ближайшем завоевании, намечавшемся на Севере, Гитлер ни словом не обмолвился своему другу и союзнику.

Еще раз участники антинацистского заговора попытались уговорить генералов сместить фюрера ― на этот раз до того, как он предпримет новую агрессию на Севере, о которой они прознали. Гражданские заговорщики вновь хотели получить от английского правительства заверение в том, что оно заключит мир с антинацистским режимом и что при любом соглашении с новым правительством рейха за Германией сохранятся территории, приобретенные во время пребывания Гитлера у власти: Австрия, Судеты и польские земли в границах 1914 года, хотя последнее условие в прошлом было достигнуто путем истребления польского народа.