А. Саммерс - Дело Романовых, или Расстрел, которого не было

Он вспомнил, что писал рецепты после того, как пациентка рассказала, кто она такая. И он был не уверен, на чье имя следует выписывать рецепты: «… я тогда же, когда эти рецепты писал, думал, как же мне поступить? На кого писать лекарства, на имя Романовой или же нет? Я об этом, насколько помню, спрашивал у большевиков и получил приказание поставить одну какую-нибудь букву. Я поставил на рецепте букву N. В аптеке тогда же и обратили внимание на эти рецепты, поняли, что это случай необычный».

Формально имя Анастасии было, конечно, Анастасия Николаевна — «дочь Николая». Это объяснило бы «N».

Кем бы она ни была, пациентка была очень важна для большевиков, а ЧК была специфическим учреждением, которое не отличалось вниманием к заключенным, подобным тому, о котором рассказал доктор Уткин.

Насколько внешность девушки, о которой рассказывалось, соответствовала внешности Анастасии Николаевны, можно только предполагать. Описания свидетелей, рассказывающих о девушке спустя несколько месяцев, вряд ли можно считать надежными, однако все они утверждали, что девушке было восемнадцать-девятнадцать лет. Реальной Анастасии исполнилось 17 лет в июне 1918 года. Доктор описал глаза его пациентки как «темные» — подлинная Анастасия имела светло-голубые глаза.

Волосы таинственной девушки описывались по разному, как «коричневые» и «темноватые», подлинная же Анастасия была шатенкой, а некоторые источники говорят даже о темно-рыжем оттенке. Описание цвета волос и глаз может зависеть от освещения. Девушку видели в сторожевой будке, а доктор Уткин видел ее в комнате.

Интересно, что волосы таинственной девушки были подстрижены, как, по крайней мере, у двух девушек, которых видела Наталья Мутных. Волосы, найденные в Доме Ипатьева, принадлежали четырем Великим княжнам, предполагалось, что их подстригли перед отъездом.

Доктор Уткин описал свою пациентку, как «несколько выше среднего роста», хотя Анастасия, как говорили, была ниже своих сестер. Однако, непонятно, как доктор определил ее рост, когда его пациентка находилась в горизонтальном положении и была закрыта простыней.

Доктор Уткин говорил об «округлости своей пациентки», и это действительно было характерно для реальной Анастасии. Ее полнота была предметом шуток в семье. Доктор Уткин также отмечает «красивые пальцы пациентки». Женщины Романовых отличались изяществом рук.

Группа свидетелей действительно считала, что таинственная девушка была похожа на Великую княжну Анастасию. Но используемый метод идентификации был несовершенен по сравнению с современными методами. Из восьми свидетелей случившегося на разъезде № 37 четверо лишь бросили взгляд на заключенную, находящуюся внутри сторожки и не могли ясно видеть ее лицо.

Но следователь Кирста, опрашивая каждого из четырех, кто подробно рассмотрел девушку, попросил сравнить ее с фотографиями царской семьи в журнале «Нива» за 1913-й и 1915 годы.

Стрелочник Куклин свидетельствовал: «Вы показали мне фотографию этих людей, и я узнаю эту». «Эта» был Анастасией, как показано на групповой фотографии 1915 года, и Кирста отметил, что свидетель «указал на Великую княжну Анастасию».

Стрелочник Григориев, Татьяна Ситникова, ее сын Федор Ситников видели эти фотографии по отдельности и каждый пришел к выводу, что Анастасия похожа на девушку, которую они видели в сторожке.

Но Федор Ситников сделал очень интересное добавление к своим показаниям. Он вспомнил, что спустя несколько дней после этого случая на разъезде № 37 один красноармеец сказал ему: «Это Анастасия Грачева, она украла шубу, и поэтому ее арестовали». Все же один из свидетелей определенно заявил, что когда девушку арестовывали, на ней было «пальто из местной ткани» — таким образом она не была поймана на месте преступления с краденой шубой. Кроме того, свидетели по-разному описывают солдат, случайно встретивших беглянку, то ли они стреляли, то ли искали грибы; в любом случае встреча была случайной.

Если рассматривать другие свидетельства, то, возможно, красноармеец спутал две разные истории, или же большевики преднамеренно распространили ложь, чтобы заключенную посчитали самозванкой; есть другие свидетельства, что в это время были арестованы другие женщины — ни одна из них не называла себя Анастасией — и, непонятно, кто был арестован, вместо кого и с какой целью.

Мы знаем об одном из таких случаев из воспоминаний Сергея Смирнова, офицера, заключенного в пермскую тюрьму в конце лета 1918 года вместе с княгиней Еленой Сербской. Он рассказал, что в августе большевики попросили, чтобы княгиня Елена приехала, чтобы опознать девушку, назвавшую себя Анастасией. Когда же она увидела девушку, то оказалась, что та была просто «проституткой».