А. Саммерс - Дело Романовых, или Расстрел, которого не было

Среди фотографий собранных Соколовым, обнаруженных в Париже, нашлась копия большевистской телеграммы 4852, посланная из Екатеринбурга в Петроград, от 18 июля 1918 года:

«Петроград Смольный Зиновьеву

Уральский облсовет и облаком считая совершенно необходимым участие товарища Костиной специальной ответственной работе оставляет ее поэтому Урале…

(Подписано) Облсовет»

Другими словами, подписавшиеся, председатель Белобородов и его чиновники, ответственные за судьбу Романовых, просят помощи Анны Костиной. 18 июля — существенная дата. Телеграмма была послана буквально на следующий день после исчезновения Романовых. Характер работы скрывается за словами «специальная ответственная работа» — тот же самый большевистский жаргон, который использовался при задержании императорской семьи в Екатеринбурге.

Адрес «Петроград Смольный Зиновьеву» показывает, что телеграмма действительно предназначена для Григория Зиновьева в Центральном Исполнительном комитете; это было время, когда правительство переехало в Москву, новую столицу, кроме Григория Зиновьева, который оставался в Петрограде в течение некоторого времени.

Из показаний свидетелей в Перми, более чем вероятно, что 18 июля товарищ Костина была занята тем, что сопровождала женщин Романовых при переезде из Екатеринбурга в Пермь; в последующие нескольких недель ее «специальная ответственная работа» заключалась в наблюдении за этими заключенными в то время, когда Москва торговалась с Германией по поводу судьбы Романовых.

Неудивительно, что ее начальник, Зиновьев, при общении с прессой, сказал, что семья царя жива и находится в городе, «местоположение, которого он отказался раскрыть». Этим городом была Пермь.

Весной 1919 года следователь Кирста ломал голову над собранными свидетельствами, а в это время история спасения Романовых вышла на новый виток. Появилась высокопоставленная беглянка, возможно, Великая княжна Анастасия. Может быть, существенным является то, что это свидетельство получено в начале 1919 года, за одиннадцать месяцев до того, как в Берлине была вынута из канала женщина, назвавшая себя Анастасией.

В Перми свидетели Мутных и Соколова упоминали о спасении одной из Великих княжон. Мутных говорила о двух инцидентах — первый, неудавшаяся попытка спасения, возможно, второй дочери царя, Татьяны. Тогда, после того, как семья была помещена в дом Берзина, одна из девочек Романовых, действительно, попыталась бежать, но ненадолго. По словам Мутных: «Несмотря на строгий надзор, одна из княжон все же бежала, но была поймана…»

Это заставило сыщиков поверить и остальному, рассказанному Натальей Мутных, поскольку это соответствовало точным и детальным показаниям относительно необычной задержанной женщины, полученным недели за две до показаний Мутных. Восемнадцать свидетелей, рассказы о различных событиях в разных местах раскрывали картину побега «Анастасии» из большевистского заточения в Перми. Мы использовали протоколы допроса этих свидетелей, чтобы восстановить события в том же порядке, как они предположительно произошли.

Было много свидетельств об инциденте на запасном пути железнодорожной линии к северо-западу от Перми. Сначала свидетельство связиста Максима Григорьева, обычная скучная работа которого была прервана захватывающей историей в один из холодных осенних дней 1918 года. Он не помнил точно число, но другие свидетели утверждали, что это было 21 сентября.

Григорьев заявил: «Под осень, когда было уже холодновато, месяца не упомню, кажется, около 12 часов дня, я находился на разъезде № 57, когда мне сказал кто-то, что красноармейцы поймали в лесу около разъезда царскую дочь. Ее посадили в сторожку при разъезде. Я побежал посмотреть. В сторожке возле печки сидела на стуле девушка лет 18–19 на вид, не плакала, но, видно было, что в кручине. Надета на ней была юбка, цвета не упомню, и беленькая кофточка, на груди красные пятна крови, на голове платка не было. Волосы были подстрижены, темного цвета. На лице была кровь, над бровями синяки, около губ рассечение было. Смотрела она исподлобья, хмурая, но ничего не говорила. Я заметил, что нос у нее с горбинкой.

На предъявленных мне фотографических карточках я признаю вот эту девушку, которая очень походит на виденную мной в сторожке арестованную (свидетелю были предъявлены фотографические карточки царской семьи, открытое письмо и журнал «Нива» за 1913 год № 35, стр. 685 и 1915 года № 33, стр. 621, причем свидетель на всех карточках указал на великую княжну Анастасию).