Робер Амбелен - Драмы и секреты истории, 1306-1643

Естественно, простые катары не заходили в своем стремлении к Абсолюту так далеко, как «совершенные». И весьма вероятно, что даже те тамплиеры, которые получили более или менее полное представление о манихействе, не шли дальше весьма примитивного и неуклюжего его понимания.

Да простит нас читатель за то, что мы приведем в этой книге, которую считаем серьезной, выдержку из великолепной эпопеи «Проклятые короли» Мориса Дрюона. Хотя это и исторический роман, но в книге «Лилия и лев» мы находим великолепный образчик того примитивного манихейства, которым вдохновлялись восставшие крестьяне и забитые крепостные, когда собирались на свои шабаши.

«Встав на колени на кровати, положив руки на бедра, так что тень падала на ее лоно, Беатрис д’Ирсон говорила, широко открыв глаза:

— Пойми, Монсеньор, священники и папы в Риме и Авиньоне не учат истине. Бог не один. Есть два бога: бог света и бог тьмы, князь добра и князь зла. Еще до сотворения мира народ тьмы восстал против народа света. И для того, чтобы иметь возможность жить, ибо зло — это смерть и небытие, вассалы князя зла поглотили часть принципов добра. И поскольку они несли в себе оба начала, как добро, так и зло, они смогли сотворить мир и создать человека, в котором добро и зло переплелись в вечной борьбе. Но ведущая роль принадлежит злу, потому что оно — элемент народа-творца. Нетрудно убедиться, что существует два принципа, потому что существует мужчина и существует женщина, созданные разными, как ты и я, — продолжала она со сладострастной улыбкой. — И именно зло щекочет наши животы, побуждает их соединиться… А люди, в чьей природе зло сильнее, чем добро, должны поклоняться Сатане и заключить с ним союз, дабы быть счастливыми и преуспевать в делах. И они не должны ничего делать для князя добра — он их враг.

— У тебя больше мозгов, чем я мог подумать. Кто же тебя научил всему этому?

— Бывшие тамплиеры, — ответила она».

Итак, оставим Беатрис д’Ирсон посвящать Робера д’Артуа в тайны «манихейства левой руки» и сделаем вывод. Исходя из документов, рассмотренных в этой главе, представляется абсолютно невозможным, чтобы внутри ордена Храма не существовало бы Тайного внутреннего круга, имевшего свои еще более тайные ступени посвящения, где исповедовали куда более метафизическое манихейство, чем то, которое проповедовала Беатрис д’Ирсон в постели Робера д’Артуа.

В конце этой главы читатель неизбежно поставит вопрос о преемниках тамплиеров. Это более чем логично. Скажем сразу же, что в архивах «Воспоминаний о тамплиерах», организации, ставящей своей задачей находить и разоблачать всякого рода фальшивки и измышления на этот счет, имеется немало документов, относящихся к нашему вопросу.

В действительности с точки зрения исторической науки лишь немногие из них являются подлинными. Мы ограничимся лишь самыми надежными данными:

а) Орден Калатравы, основанный в 1164 г. королем Александром Кастильским по образу цистерцианцев. В него, после роспуска ордена Храма, официально провозглашенного в булле папы Климента V «Воке кламентис», обнародованной 5 апреля 1312 г. на Венском соборе, влились испанские тамплиеры, признанные невиновными.

б) Орден Христа, основанный в 1318 г. королем Португалии Дени I. Он включил в себя португальских тамплиеров, также оправданных.

в) Орден св. Андрея и Шотландского Чертополоха, основанный королем Шотландии Робертом Брюсом 24 июня 1314 г. в день победы при Баннокбурне, когда шотландские тамплиеры помогли ему разгромить войско Эдуарда II Английского, зятя Филиппа IV Красивого. Как и предыдущие, этот орден существует до сих пор. Он присоединен к английской короне. В XVIII в. через посредничество некоторых своих членов эта ветвь тамплиеров соединилась с масонами, в результате чего возникли ритуалы ряда высших степеней: шотландского старого принятого, шотландского исправленного, шведского, мемфисского и мисраимского рядов. А колыбелью масонского движения той эпохи была знаменитая система строгого тамплиерского послушания барона Хунда.

В своей книге «Любовные истории истории Франции» Ги Бретон совершенно справедливо отмечает лицемерие историков — претенциозных моралистов, по вине которых наша история написана так скучно. По их мнению, события, потрясавшие Францию на протяжении столетий, имели под собой лишь серьезные основания — забота о благе государства, о чести и процветании народа. Ни у одного из них не хватило смелости сказать, что Генрих IV, которому было под 60, готовил некую войну главным образом для того, чтобы заполучить к себе в постель весьма юную (ей было 15 лет) супругу принца Конде, Шарлотту де Монморанси, в которую он был страстно влюблен. И сколько же потребовалось мужества, чтобы признать, что Наполеон III начал Итальянскую кампанию 1859 г. прежде всего под влиянием своей любовницы Кастильоне, секретного агента Кавура и будущего короля Италии Виктора-Эммануила II Савойского? И если Франция сталкивается сегодня с политическими проблемами на Корсике, то происходит это потому, что Людовик XV хотел угодить маркизе де Помпадур (которая, впрочем, была прекрасным политиком) и послал наконец экспедиционный корпус, чтобы завоевать Остров Красоты.