Андрей Ланьков - Август 1956 год. Кризис в Северной Корее

При этом до 1945 г. маньчжурские партизаны почти не контактировали с коммунистическим движением в самой Корее. Хотя корейцы и сражались в составе партизанских отрядов под руководством КПК, они практически ничего не знали ни об эмигрантской корейской интеллигенции в Яньани, «столице Красного Китая», ни тем более о подпольном коммунистическом движении в Сеуле и других крупных городах Кореи. Партизаны происходили из социальных низов (как правило, были бывшими крестьянами), и не имели никакого систематического образования. Большинство из них было практически неизвестно за пределами их родных деревень [7] Данные, которые собрал Вада Харуки, ведущий специалист по истории корейского партизанского движения в Маньчжурии, показывают, что среди 36 партизан, чьё социальное происхождение нам известно, 30 человек являлись выходцами из деревень или городских низов. Только у одного из партизан было высшее образование и всего несколько человек сумели поступить в среднюю школу. Как пишет Вада Харуки: «У большинства партизан не было возможности получить образование до вступления в отряд». Wada Haruki, Kim И SOng-gwa manju hang'il ch5njaeng. C. 302–303. .

Окончательная победа партизанской фракции, изначально самой слабой из четырех, была предопределена в начале 1946 г., когда Ким Ир Сен, пользуясь советской поддержкой, обеспечил себе место верховного руководителя Северной Кореи. Несмотря на отсутствие у бывших партизан административного опыта и образования, Ким Ир Сен начал постепенно выдвигать своих бывших соратников на ключевые посты в государственном и партийном руководстве [8] Строго говоря, «партизанская фракция» состояла из двух частей: собственно партизаны (то есть те, кто непосредственно воевал в Маньчжурии) и так называемая «капсанская группа», которая включала в себя маньчжурских и северокорейских подпольщиков, которые обеспечивали партизан разведданными и снаряжением, вели пропагандистскую работу среди местного населения, но не воевали непосредственно, с оружием в руках. Различие между собственно партизанами и их помощниками стало заметным в конце 1960-х гг., когда большинство «капсанцев» было репрессировано. Однако этот раскол произошёл много позже, когда «партизанская фракция» уже полностью контролировала ситуацию в стране. В 1950-е гг. разделение на «воевавших партизан» и «подпольщиков» было неактуальным (во всяком случае, в известных нам материалах 1950-х гг. это деление не упоминается). .

Третьей группировкой в северокорейском руководстве была «яньаньская фракция», которая состояла из представителей левой корейской интеллигенции. Они эмигрировали в Китай в 1920-1930-х гг. и провели много лет в штаб-квартире китайских коммунистов, городе Яньани. В рамках Китайской коммунистической партии этими людьми было создано несколько специфически корейских «национальных» организаций, самой значительной из которых являлась «Северокитайская Лига независимости Кореи».

Это были культурные и хорошо образованные люди, а их лидер Ким Ту-бон (Ким Ду Бон) являлся одним из самых выдающихся корейских лингвистов своего времени. Их мировоззрение и ценности были близки к тем, которых придерживались члены «внутренней группировки», так как «яньанцы» и бывшие подпольщики обычно происходили из одних и тех же социальных слоев, имели очень похожее прошлое, и в 1920-е гг. действовали в одних и тех же группах и организациях. Однако долгое изгнание и тесное взаимодействие с китайским коммунистическим движением наложило отпечаток на мировоззрение «яньаньских корейцев», сделав их более восприимчивыми к идеям, которые доминировали в маоцзэдуновском Китае. Кроме того, у многих из них установились близкие отношения с будущими руководителями КНР: Яньань представляла собой небольшой город, этос китайских коммунистических руководителей в те времена был подчеркнуто эгалитаристским и демократическим, так что высшие руководители КПК были вполне доступны для корейских эмигрантов.

Менее образованная, но не менее влиятельная часть «яньаньской группировки» включала в себя тех этнических корейцев, что воевали в рядах Китайской Красной армии, будущей НОАК. Среди них, пожалуй, наибольшей популярностью пользовался генерал, который был широко известен под своим псевдонимом My Чжон (настоящее имя Ким Му-чжон), один из высших командиров китайской 8-й армии. Впоследствии My Чжон сыграл значительную роль на начальном этапе Корейской войны. Накануне Корейской войны My Чжон и другие командиры с опытом гражданской войны в Китае составляли основу высших командных кадров северокорейской армии. В конце 1940-х гг. из Китая в Корею было переведено несколько соединений НОАК, которые состояли из этнических корейцев. Впоследствии эти «китайские дивизии» стали важнейшей составляющей частью Корейской народной армии (северокорейских вооруженных сил) и сыграли решающую роль в боях за Сеул летом и осенью 1950 г.