Н. Борисов - Церковные деятели средневековой Руси XIII - XVII вв.

Уяснив истинное положение вещей, московские по­литики решили добиться своей цели хитростью и си­лой. Патриарх был вновь помещен под «домашний арест». Дни шли за днями, а о нем словно забыли. При этом Иеремию и его свиту снабжали всем необ­ходимым, приносили даже кушанья и напитки «с цар­ского стола».

Патриарх был окружен челядью, передававшей Годунову каждое его слово. Даже среди двух бли­жайших спутников Иеремии, митрополита мальвазий-ского Иерофея и архиепископа элассонского Арсения, один, Арсений, был подкуплен москвичами и сообщал им о тайных помыслах патриарха.

Годунов тонко рассчитал свои действия, проник в душу слабовольного и тщеславного Иеремии. Вско­ре патриарх, сломленный почетным пленом, в разго­воре со своими приближенными обмолвился, что он готов уступить желанию русских иметь собственного патриарха в том случае, если этот пост будет пред­ложен ему самому. Годунов приказал своим людям всячески укреплять патриарха в этой мысли. Наконец, поддавшись уговорам, Иеремия во всеуслышание изъявил согласие стать российским патриархом.

Обсуждение дела тотчас было поставлено на офи­циальную основу и перенесено в Боярскую думу. Го­дунов и бояре поставили условие: патриарх должен жить не в Москве, а там, где был «древний престол русский» — во Владимире-на-Клязьме. Отправляя Иеремию во Владимир, Годунов тем самым спасал своего ставленника московского митрополита Иова. В случае, если бы Иеремия остался в Москве, Иов неизбежно должен был покинуть кафедру.

Было и еще одно препятствие утверждению Иере­мии в Москве. Водворение в «доме пречистой Богоро­дицы» грека, чуждого русским обычаям и языку, мог­ло вызвать всеобщее возмущение. За полтора столе­тия, прошедшие со времени установления автокефалии русской церкви, на Руси успели привыкнуть к мысли о том, что греческое православие «порушилось», ут­ратило первоначальную чистоту.

Иеремия не пожелал переезжать в захолустный Владимир. Он указал на то, что по византийским обычаям патриарх всегда должен находиться при ца­ре, в столице государства.

Отказ Иеремии ускорил развитие событий. Ука­зав патриарху, что в принципе он уже признал воз­можность открытия русской патриархии и вопрос заключается лишь в том, кто именно будет патриар­хом, Годунов предложил поставить на кафедру мос­ковского митрополита Иова. Иеремия отклонил мос­ковского кандидата, ссылаясь на отсутствие полномо­чий для его поставления со стороны трех других патриархов.

За обработку Иеремии принялись государевы дьяки Андрей и Василий Щелкаловы. Обещая бога­тые дары в случае положительного решения вопроса, патриарху в то же время дали понять, что если он отвергнет просьбу московского царя, то будет до кон­ца своих дней жить в России под арестом. Спутник патриарха, митрополит Иерофей, убеждавший Иере­мию не уступать требованиям Годунова, имел беседу с Андреем Щелкаловым. Дьяк без околичностей предупредил митрополита, что если он и впредь бу­дет мешать московским замыслам, то его попросту утопят в реке.

Константинопольский патриарх понял, что он и его спутники оказались в западне. Неосторожный визит в московское царство мог закончиться для греков трагически. Сломленный духом, Иеремия согласился на все при одном лишь условии: чтобы его самого и его людей отпустили в отечество.

26 января 1589 г. Иеремия возвел митрополита Иова в достоинство патриарха. Он признал право русских и впредь поставлять себе патриарха собором местных архиереев. Любой ценой стремясь вырвать­ся из России, Иеремия обещал уговорить других вос­точных патриархов признать московского собрата.

Однако и после возведения Иова на патриарше­ство москвичи, кажется, долго колебались, стоит ли выпускать Иеремию. Его заставили съездить на бого­молье в Троице-Сергиев монастырь, затем долго за­держивали в Москве, ссылаясь на весеннюю распути­цу. Лишь 19 мая 1589 г., проведя в Москве почти год, незадачливый иерарх отбыл на родину. На про­щанье московские правители богато одарили Иере­мию. Царь дал ему грамоту к султану, в которой убеждал турецкого правителя «беречь» патриарха. Практичный Годунов навязал Иеремии и весьма де­ликатное поручение: находясь в Литве, разведать та­мошние политические новости и тайно сообщить о них в Москву.

Оказавшись на свободе, Иеремия почел за лучшее примириться со всем происшедшим, «не поднимать шума» в православном мире и действовать в интере­сах Москвы. Уже в следующем 1590 г. он созвал в Константинополе собор православных патриархов, который утвердил создание московской патриархии. Летом 1591 г. Иеремия направил в Москву тырнов-ского митрополита с известием о признании русского патриарха и с просьбой о новых пожертвованиях на нужды греческой церкви. Царь и Годунов и на сей раз не поскупились на подарки Иеремии и его послан­цу. Щедрость эта имела свои причины; новый алек­сандрийский патриарх, авторитетный и непреклонный Мелетий Пигас заявил протест относительно неза­конного, по его мнению, создания русской патриархии. Назревал крупный международный скандал. Однако русское золото, меха и «рыбий зуб», своевременно и в большом количестве посланные в 1591 г. восточным патриархам, сделали свое дело.