Н. Борисов - Церковные деятели средневековой Руси XIII - XVII вв.

Завершение московско-тверского спора проходило в условиях разгоравшейся антиордынской борьбы. Дмитрий Московский открыто поднял знамя этой борьбы в 1374 г. Через горечь неудачи в битве на р. Пьяне (август 1377 г.), через радость первой боль­шой победы на р. Воже (август 1378 г.) дорога исто­рии вела Русь на Куликово поле.

Новый курс московской политики складывался в острой борьбе боярских группировок. Вопрос об от­ношениях с Ордой расколол окружение Дмитрия на два противостоящих лагеря. Те, кого летопись име­нует «старыми боярами», стояли за сохранение вер­ноподданнических отношений с ханским двором.

Среди тех, кто выступал за верность ордынской политике Ивана Калиты, первое место занимал мит­рополит Алексей. В клерикальной литературе его принято изображать «духовным отцом» Куликовской битвы. «Битва на Куликовом поле была подготовле­на св. Алексеем», — утверждает современный ан­глийский «специалист по истории православной церк­ви» Н. Зернов [66] Zernov N. The Russians and their church. London, 1978. P. 35. . Ту же мысль, хотя и в более осто­рожной формулировке, проповедуют и отечественные церковные писатели. Так, патриарх всея Руси Алек­сей (1944—1970) в переложении жития своего тезки, митрополита Алексея, писал: «Плодом его благотвор­ного влияния явилось единодушие русских князей, которое вскоре по кончине святителя дало возмож­ность великому князю Московскому Дмитрию Ива­новичу собрать силы и выступить против грозных полчищ Мамая и одержать над ними победу на поле Куликовом» [67] Журнал Московской патриархии. 1978. № 2. С. 75. .

Как и во многих других случаях, клерикальная традиция не подтверждается данными исторических источников. Более того, источники опровергают по­добный взгляд на митрополита Алексея. В действи­тельности этот иерарх последовательно выступал за отказ от вооруженной борьбы против ордынского ига. Трудно сказать, чем была вызвана такая позиция митрополита: боязнью потерять привилегии, которые имела церковь в условиях ига, верностью политическим заветам Ивана Калиты или же просто старче­ской осторожностью, боязнью риска, неизбежного в военном деле. Так или иначе, Алексей был тверд в своих убеждениях.

Память о примирительном отношении митрополита Алексея к «татарам», как именовали на Руси ордын­цев, долго сохранялась в преданиях московского дво­ра. Известный Григорий Котошихин, служивший подьячим в Посольском приказе и в 1664 г. бежав­ший из России в Польшу, в своем сочинении сообща­ет немало интересного о внешнеполитических связях России. Говоря об отношениях с Крымским хан­ством, политическим наследником Золотой Орды, Ко­тошихин замечает, что русские цари, боясь граби­тельских набегов татар, стремятся умиротворить хана и его вельмож богатыми дарами — «поминками». «А будет тех поминков на год болши 20 000 рублев, А уложил те поминки давать Алексей, митрополит Московский, после того времени, как он был в Кры­му в полону, тому много лет назад. Также он, мит­рополит, заклял Московское государство, чтоб они сами на Крымских людей войною не ходили, а уте­шали б нечестиваго дарами; а ежели они через его заклинание учнут на Крым ходить войною, и им в войне не даст бог поиску, а в земле плоду; разве они, Крымские люди, сами учнут войною приходити— и против них стояти повелел. И по тому его закли­нанию Московский царь то и чинит: сам войною на Крым не наступает, а откупается такими дарами ежегодь» [68] Бунташный век. М., 1983. С. 450. . Алексей, насколько известно, никогда не был в плену в Крыму. Однако суть его отношения к татарам предание, записанное Котошихиным, от­ражает правильно.

Чем быстрее и увереннее шел возмужавший вос­питанник Алексея к тому историческому рубежу, пе­рейдя который он из князя Дмитрия Ивановича пре­вратился в легендарного Дмитрия Донского, тем глубже становилась незримая трещина, разделявшая этих двух выдающихся людей своего времени. Не только в дореволюционной, но и в советской истори­ческой литературе можно встретить утверждение, что отношения между Дмитрием Ивановичем и митро­политом Алексеем были безоблачными от начала до конца. Так, например, известный советский историк С. Б. Веселовский писал: «В отношениях церковной власти к светской Алексей достиг такого согласия и такого мирного сотрудничества, которое после него уже не повторялось в истории русской церкви, если не считать соправительства патриарха Филарета Ни­китича и его сына — царя Михаила» [69] Веселовский С. Б. Феодальное землевладение в Северо-Восточной Руси. Т. I. M.; Л., 1947. С. 335. .