Юрий Скуратов - Вариант дракона

Бумага эта послужила основанием для возбуждения уголовного дела — тут были названы конкретные имена… Близкими к Кремлю людьми была вброшена еще одна версия отставки. Сделано это было в «Литературной газете». Там увидела свет большая статья, которая называлась «Тайна Скуратова». Автор — Павел Никитин.

Никитин брал у меня интервью, «Литературкой» в ту пору руководил уже Гущин — давний друг и сослуживец Юмашева, еще по «Огоньку», где они работали вместе. Поэтому, как говорится, почему б не порадеть родному человечку… Вот Гущин и порадел. Команда-то ведь одна.

Процитирую пассаж, приведенный в статье. «Скуратов арестовал Ильюшенко, а потом выпустил — и не потому, что хотел, а потому, что пришлось. И это не стало единственной прокурорской неудачей. На Кавказе ему не повезло с Басаевым, в Альпах — с Михасем, в Польше — со Станкевичем, в Париже — с Собчаком».

Ну, неудача с Ильюшенко — это неудача всей нашей уголовно-процессуальной системы, когда у обвиняемого есть возможность растянуть сроки ознакомления с уголовным делом до размеров резины, превратить их в виртуальные пространство… Ильюшенко вышел на свободу и теперь знакомится со своим уголовным делом. И будет знакомиться, видимо, столько, сколько его душе будет угодно — делать выписки из толстых томов, используя пробелы в уголовно-процессуальном законодательстве.

А расследование — то, чем занималась прокуратура, — закончено. Если бы Ильюшенко чувствовал свою невиновность, то ему совершенно незачем было бы затягивать процесс ознакомления с делом… Какие в данном случае могут быть претензии к прокуратуре?

Дальше. Мне не повезло с Басаевым. Что значит, не повезло с Басаевым? Идиотизм какой-то! Санкцию на арест Басаева прокуратура выдала незамедлительно, а вот сам арест — это уже дело спецслужб — Куликова, Барсукова, Степашина, Путина, Рушайло, Патрушева, бывших и настоящих руководителей МВД и ФСБ. Но прокуратура-то здесь при чем? Это им не повезло, спецслужбам нашим, а не мне. Не повезло, в конце концов, президенту, который, как неумелый руководитель, профукал чеченскую кампанию и унизил этим Россию.

Михась… При чем здесь Михась? Его к уголовной ответственности привлекала не российская прокуратура, а прокуратура Швейцарской Конфедерации, и промахи швейцарского правосудия — это не есть промахи правосудия российского. В огороде бузина, в Киеве дядька.

В Польше не повезло со Станкевичем… Дело по Станкевичу было возбуждено до меня и благополучно заглохло. Мы же посчитали необходимым вернуться к этому делу и потребовать от Польши выдачи Станкевича. Но со Станкевичем работали польские спецслужбы, и вопрос приобрел международный резонанс. Я думаю, что вопрос со Станкевичем не закрыт, об этом еще пойдет речь… Но при чем здесь прокуратура? Больше «при чем» — слабость нашего государства, а не слабость прокуратуры.

Дальше Никитин пишет: «…в Париже — с Собчаком». Тут тоже другая ситуация. Все дело в том, что усилия, которые приложили питерцы Степашин, Путин, приложил сам президент, оказались мощнее усилий прокуратуры. Собчак вернулся.

Дальше написано: «Каждое второе прокурорское обвинение разваливается в судах — такого еще не было». Ну, это опровергается легко, это — обычная ложь. Даже если взять суды присяжных, которые оказались очень уязвимыми в смысле подкупа и очень часто заворачивают нам дела, все равно получается, что в судах разваливается не более десяти процентов дел. Это нормальный показатель. Да потом ведь в суд направляются не только дела, которые вели мы — направляются и те, что вели милицейские следователи, прокуроры же только утверждали на них обвинительные заключения, как и положено, — так что цифра получается очень даже приемлемая.

Но откуда Никитин взял, что каждое второе прокурорское обвинение разваливается? Это же абсолютная ложь!

Дальше в статье красной линией проходит сюжет с Коржаковым и делом Петелина. В кремлевском кабинете Коржакова встретились трое: Валерий Андреевич Стрелецкий, которого Никитин почему-то упорно называет Виталием (хотя бы удосужился проверить, это ведь несложно), Александр Васильевич Коржаков и я. Мне действительно была передана папка с документами, свидетельствующими о неких неблаговидных деяниях начальника черномырдинского секретариата Петелина. Я бегло просмотрел документы и попросил написать на мое имя письмо.

Позже мы проверили эти документы, многие из фактов, что были изложены в бумагах, не подтвердились, и мы не нашли оснований для ареста Петелина. Но тем не менее это также ставилось мне в вину. Видно было невооруженным глазом, чьи уши торчат из статьи Никитина. Не исключаю, что ему за этот заказной материал очень неплохо заплатили.