Александр Пругавин - Старец Григорий Распутин и его поклонницы

Потянуло в Россию. Соскучились по русской провинции, по русской интеллигенции, по своей родной усадьбе с ее уютом и "традициями". К скорейшему возвращению в Россию властно призывали и сильно порасстроившиеся финансы, и пошатнувшееся экономическое положение семьи. Вернувшись в Россию, они поселились в своем имении, а зимы стали проводить в Москве.

Два года назад Ксения Владимировна вышла замуж за своего соседа по имению, местного земского деятеля Гончарова, "умеренного прогрессиста", который пользуется в губернии репутацией хорошего опытного хозяина и страстного спортсмена… Была ли она счастлива, — я не знаю, мнения же ее родных на этот счет были различны.

В последнее время у нее появились новые интересы жизни в связи с ее выступлением на литературно-художественном поприще. Недавно вышедшая в свет книжка ее рассказов, в которой она тонко затрагивала религиозно-этические проблемы, не прошла незамеченной и вызвала несколько сочувственных отзывов в печати со стороны рецензентов, которые, как я могу свидетельствовать, ни в родстве, ни в дружбе с автором не состояли. Книжка охотно покупалась. Этот успех значительно окрылил Ксению Владимировну, и теперь она с увлечением отдалась разработке плана большой повести, в которой главное место отводится представителям современных религиозных исканий и, между прочим, разным "старцам", "пророкам", "прозорливцам", юродивым и т. д. В этих видах она часть зимы 1914 года провела в Петрограде, живя в семье своего двоюродного брата, видного петроградского чиновника, делающего быструю карьеру в одном из наших ведомств.

Возвращая мне мои материалы, г-жа Гончарова высказала, что ее особенно интересует личность "старца" и "пророка" Григория Распутина, о котором она слышит со всех сторон и относительно которого она нашла в моих материалах много сведений, исходящих как от его почитателей, так и от его врагов. В обществе о "старце-пророке" создаются и распространяются целые легенды. Он становится исторической фигурой.

— Вы знакомы с ним лично? — спросила она меня.

— Нет, до сих пор я лично с ним не знаком. Мой ответ, видимо, опечалил молодую даму.

— Ах, как жаль, что вы не знаете его лично, — сказала г-жа Гончарова. — Признаюсь вам, я рассчитывала, что вы поможете мне познакомиться со старцем.

— Познакомиться с "пророком" очень нетрудно, — заметил я. — Было бы желание.

— Каким образом? — оживилась моя собеседница. — В таком случае я очень прошу вас устроить мне это знакомство.

— А как отнесутся к этому ваши родные? — спросил я.

Госпожа Гончарова сделала удивленное лицо и пожала плечами.

— Я человек взрослый и самостоятельный, мои действия не подлежат контролю родных, — сказала она тоном, в котором вновь зазвучало чувство обиды.

— Однако… — начал было я, но она тотчас же перебила меня.

— Извиняюсь… Но я не думаю, чтобы мои родные имели что-нибудь против моего знакомства со старцем, который заставляет говорить о себе всю Россию от мала до велика. Его выводят в романах, повестях, рассказах. Им интересуются и за границей. Для меня он представляет интерес как литературный тип, яркое, красочное пятно на фоне нашей общественности.

— Но согласитесь, что в данном случае могут быть различные взгляды, различное отношение, — возразил я. — Не забывайте, что "старец" в широких кругах пользуется слишком определенной репутацией. А среди интеллигенции о нем нет двух мнений, — сказал я, старательно подчеркивая последние фразы.

— Позвольте, но сами вы лично находите что-нибудь предосудительное в знакомстве со "старцем"? — спросила меня г-жа Гончарова тоном экзаменатора.

— Во всяком случае, я не рекомендовал бы лично знакомиться с ним молодым дамам и барышням, особенно с приподнятой нервной системой, мятущимся, наклонным к экзальтации.

— Благодарю вас, — с явной иронией заметила г-жа Гончарова, — очевидно, вы и меня зачислили уже в рубрику экзальтированных, мятущихся дам.

— Простите… я говорю вообще… Вы знаете, что наш век не напрасно считается нервным веком. И это особенно применимо к прекрасной половине человеческого рода, как находящейся в гораздо более худших условиях жизни — общественных, правовых, политических и т. д.

— Значит, вы решительно отказываетесь содействовать моему знакомству с "прозорливцем"?

— Решительно… до тех пор, конечно, пока я не узнаю, что ваши родные ничего не будут иметь против вашего личного знакомства с Распутиным.