Анатолий Манаков - Тринадцатый знак

Пока жив бюрократический дух и с людьми обращаются как с вещами, Новая Демократическая Цивилизация так и останется голубой мечтой. Бюрократ чувствует себя в безопасности, лишь если свободен от ответственности и может переложить ее на других или "объективные обстоятельства". Чуждый потребностям простых людей, с которыми ему приходится иметь дело, он лишь "выполняет свой долг" и вину испытывает только тогда, когда его уличают в нарушении регламентаций, да и то не всегда. В нацистской Германии бюрократ получал еще и садистское удовлетворение от ощущения власти, но садизм был вторичен, более глубоко лежало обожествление диктуемых сверху предписаний, сводящих личность человека к нулю, к номеру в списке. Конечно, не все бюрократы садисты, но редко кому выполнение служебных обязанностей не заменяет совесть.

Зарождающаяся в умах людей Новая Демократическая Цивилизация, которая отвечала бы требованиям физического, интеллектуального и духовного развития человека, несет понимание свободы без своеволия и вседозволенности. Государство при таком порядке вещей может добиться максимальной творческой активности граждан и, наоборот, - пассивности и безразличия, если будут подавлены принципы свободы. Как ни парадоксально, одной из форм подавления личной свободы является установка на неограниченную частную собственность, стремление же к ее обладанию, как правило, выливается в явные и скрытые побуждения к насилию, превосходству над другими, захвату чужой собственности и, естественно, обострению социальной напряженности. Но утолив жажду обладания, человек не может избавиться от внутреннего опустошения, одиночества и депрессии, ибо производство никогда не поспевает удовлетворять все более разнообразные желания людей. Даже при полном изобилии обделенные здоровьем, красотой, талантами и способностями, будут все так же не давать спокойно жить тем, кому досталось значительно больше.

У рыночной экономики есть неоспоримые преимущества, но она же влечет за собой и немалые издержки. Одна из них - порождение человеческих характеров, сущность которых является всепоглощающая страсть к обладанию. По неумолимым законам такой системы, даже если пытаться ограничивать наиболее прожорливых "разумными" рамками, страсть к потреблению все более гипертрофируется, заставляя терять бескорыстную привязанность друзей и знакомых, относиться к ним лишь с точки зрения полезности и извлечения выгоды из общения с ними. В условиях рыночного абсолютизма проблемы культуры, экологии, образования, духовного развития оказываются вторичными для большинства граждан.

На поприще журналистском и дипломатическом мне было хорошо видно, как стремление государства к обладанию все большей собственностью, повышению меновой стоимости приводит к соперничеству между странами. Невольно складывалось впечатление, что пока нации будут состоять из людей, ориентированных большей частью на получение прибыли любым путем, войны неизбежны: государству не уйти от соблазна иметь то, что есть у другого, оно будет угрожать, создавать "оборонительные" союзы, даже и без уверенности в победе, и конфликт может быть развязан в любой момент. Мирным, гармоничным межгосударственным отношениям, казалось мне, должна соответствовать и какая-то новая, гармоничная, кардинально усовершенствованная модель общественного развития. Но вот как тут снова не клюнуть на очередную "бесспорную" доктрину о единственно правильной модели! А существует ли иммунитет против такой доктрины у государственных деятелей России или у тех, кто готовится их сменить?

Из экспресс-досье

Однажды во времена стабильно процветающего застоя меня вызвали в "Большой дом" на Старую площадь, где понадобился офицер разведки с опытом работы в США. На месте пояснили, что в кабинет, куда я был направлен, подчас входили и секретари ЦК союзных республик, а выходили уже в другом качестве. Неплохо для начала!

Когда я открыл дверь, из-за стола поднялся человек с известным мне по газетным фотографиям лицом и предложил сесть напротив.

- Я вас прошу не терять времени на комплименты в адрес нашего социального строя, а изложить мне реальную картину того, как видят американцы наши возможности успешно конкурировать с ними. Пожалуйста, приступайте.

Не знаю, как я на это решился, но в отведенную мне четверть часа с моих уст сорвались такие нелицеприятные отзывы о нашей партийно-государственной бюрократии, что в былые времена за подобные высказывания сразу сослали бы, куда Макар телят не гонял. Но человек внимательно выслушал, задал несколько уточняющих вопросов и в конце разговора сказал: