Анатолий Манаков - Тринадцатый знак

Сам я этих сообщений посольства не читал, но, по-скольку имею некоторый опыт в подготовке аналогичных документов, дерзну предположить, что американские дипломаты и разведчики не настолько наивны, чтобы слишком доверять своим источникам, и не столь опрометчивы, чтобы настаивать на неизбежности какого-то одного из рассматриваемых ими прогнозов. Поднаторев в составлении информационных донесений, они прорабатывали всю гамму "рабочих гипотез": отсрочка президентских выборов, объявление чрезвычайного положения в стране, военный переворот, импичмент, досрочные выборы, выборы в намеченный срок и многое другое из области самого невероятного. Какое уж там оказание выгодного влияния на ход событий - не проворонить бы то, что происходит или может произойти.

Чувствую, как со своими достаточно вольными аналогиями я рискую попасть под перекрестный огонь нынешних политиков у власти и в оппозиции. Но столь ли это важно, когда хочешь, чтобы нечто толковое и достойное уважения получилось все-таки и у нас. Главное - не терять юмора, без которого, кстати, и в разведке не выжить, и, конечно, надежды на объединение людей, способных укрепить государство, сделать его демократическим путем избрания вызывающих доверие лидеров. Уверен, это время придет, но не раньше, чем все мы очнемся от гипноза, заставляющего по любому поводу признавать лишь одну, официальную точку зрения, освободимся от иллюзии, будто правители всегда надежно гарантированы от самонадеянности и нравственной деградации.

Версия восьмая

СТАРЫЕ И НОВЫЕ ПАРАДИГМЫ

Народ не может добиться власти, не познав как следует человека и не достигнув известной зрелости в умении управлять жизнью. У народов, которые сами руководят собой, игра социальных сил ни для кого не составляет секрета, там люди, действуя публично и гласно, воспитывают друг в друге знание себе подобных.

Генрих Манн

Летним вечером в пятницу на наши города обрушивается Великий Исход. Связывающие их с внешним миром артерии наполняются нескончаемым потоком автомашин, пригородные электрички набиваются до отказа, и никакая сила этому повальному бегству одержимых помешать не может, даже случись государственный переворот, не говоря уже о его попытке. Они торопятся ступить на свой собственный кусочек земли, где знакома, любима и ухожена каждая пядь, где матушка-природа одаривает их своей благостью и заставляет хоть на время забыть об изнуряющей городской суете.

Там, неподалеку от леса и тихой речки, едва передохнув, оденутся они кто во что, засучат рукава, возь-мут топоры, лопаты, пилы, мотыги и примутся мастерить, ухаживать за своими "думающими папоротниками" и не разогнутся до поры, пока в темноте уже не видно ни зги. Ближе к воскресному вечеру, отстояв свою "трудовую вахту" до помутнения в глазах и болей в пояснице, надышавшись дурманящим воздухом и собственным потом, бросив еще один восторженный взгляд на сотворение, усталые и довольные двинутся они в обратный путь к своим каменным жилищам, чтобы на следующее утро, оказавшись у себя в конторе, на предприятии или в компании с неизвестно кем ограниченной ответственностью, начать поторапливать наступление, благодарение Богу, новой пятницы.

К многомиллионной армии таких челночных скитальцев принадлежу и я - у меня тоже свое убежище с садом и небольшим двухэтажным домиком. Здесь мне дорого каждое деревце и кустик, цветок, посаженные собственными руками, заботливо огороженные забором, дабы не искушать назойливых и дать моей собаке набегаться вволю. Но утром в понедельник мне не надо представать пред очами начальства, а лишь сесть за письменный стол, и, вместо того, чтобы брать в руки рубанок, стамеску или лопату, вооружиться авторучкой "Монблан", подарком одного моего заокеанского друга, и начать излагать на бумаге, тщательно отделывая, очередную версию.

***

Если признавать разумным устройство мироздания, то, как бы банально ни звучало, приходится задуматься о смысле человеческой жизни. Но вот в понимании этого смысла разброс мнений самый невероятный. Сомерсет Моэм, подводя итоги своего бытия, пришел к выводу, что доброта - единственная нравственная ценность, которая существует в нашем мире, и в доброте мы вправе видеть, если не смысл жизни, то хотя бы частичное ее оправдание, утверждение нашей независимости от равнодушия неизбежного зла. Красота жизни, по мнению писателя, заключается в том, чтобы каждый поступал сообразно своей природе и своему делу.