Уинстон Черчилль - Британия в новое время (XVI-XVII вв.)

В письме спикеру Ленталлу он приводит и другие подробности: «Разрозненные группы врага отступили в Милл-Маунт, цитадель очень укрепленную, к которой трудно подойти. Губернатор сэр Артур Эстон находился там с многочисленными офицерами. Мои люди ринулись туда. Они получили от меня приказ не щадить никого. Откровенно говоря, разгоряченный боем, я запретил своим солдатам щадить в городе кого бы то ни было, захваченного с оружием в руках. Я думаю, что в ту ночь они предали мечу около двух тысяч человек. Часть сопротивлявшихся преодолела мост и проникла в другую часть города. Около сотни человек завладели колокольней святого Петра. Им было предложено сдаться на нашу милость, но они отказались. Поэтому я отдал приказ поджечь эту колокольню. Я сам слышал, как один из них из пламени кричал: "Бог меня проклял, Бог меня наказал, я горю, горю!"». «Я убежден, — заключал Кромвель, — что это справедливый Божий суд над этими злостными варварами, которые запятнали свои нечестивые руки огромным количеством невинной крови… [108] Кромвель оправдывал собственную жестокость, ссылаясь на восстание в Ирландии в 1641 г. — Прим. ред. » Нечто подобное повторилось спустя несколько недель при штурме Уэксфорда.

В спокойные и мирные времена королевы Виктории, когда Гладстон и Дизраэли [109] Гладстон У. (1809–1898) — премьер-министр Великобритании в 1880–1885, 1886, 1892–1894 гг., лидер Либеральной партии. Правительство Гладстона подавляло национально-освободительное движение в Ирландии, но в то же время безуспешно добивалось принятия английским парламентом билля о гомруле — самоуправлении в рамках Британской империи. Дизраэли Б. (1804–1881) — лидер Консервативной партии, премьер-министр Великобритании в 1868 и в 1874–1880 гг. — Прим. ред. , либералы и консерваторы, давали собственные оценки английского прошлого, когда ирландские националисты отстаивали свою свободу, появилась новая историческая школа, представители которой высказывали альтернативное мнение о политике англичан в Ирландии. В оценке этих диких преступлений скрывались восхищение и даже благоговейный трепет. Тогда казалось, что подобные жестокие сцены навсегда остались в минувшем, что век мира и открытых политических дебатов позволяет им отдать должное суровым воителям, заложившим основы либерального общества. Однако XX век резко вернул этих интеллектуалов в реальный мир, оторвав их от бессмысленных мечтаний. И в наше время устрашение применяется с не меньшей жестокостью и в гораздо более широких масштабах. Мы слишком много знаем о диктаторах и их власти, чтобы философствовать, подобно нашим дедам. Необходимо помнить ту простую истину, что убийство безоружных людей — будь то пленные или мирные жители — навсегда оставляет горькую память о завоевателях, как бы они впоследствии ни преуспели.

Оливер Кромвель пишет Ленталлу о «сожалении и горести», которые неотделимы от подобных преступлений. Говоря так, он тут же находит множество причин, объясняющих и извиняющих его действия. Он считал, что, устроив ужасающую резню, предотвратил еще большее кровопролитие. Оказалось, что это не так. После его отплытия из Ирландии 26 мая 1650 г. война продолжалась в том же духе еще два года. В своей ненависти к папству, которое он считал всемирным злом, Кромвель ставил знак равенства между роялистским гарнизоном Дрогеды и ирландскими крестьянами-католиками, перебившими в 1641 г. лендлордов-протестантов. Ему бы следовало знать, что никто из них ни в малейшей степени не был вовлечен в те давние ужасные события. Кромвель оправдывал себя объяснением, что действовал «в горячке боя», хотя его войска не потеряли и ста человек. В его действиях, как верно заметил немецкий историк Ранке, «смешались хладнокровный расчет и преднамеренная жестокость». Поистине Бог, созданный воображением амбициозного политика, должен быть чудовищем — если в устах Кромвеля такие слова, как «праведность», «любовь к врагам» и «милосердие», звучат насмешкой. В Ирландии Кромвель, располагавший сильным войском, действовал безжалостно и жестоко.

Он попрал все нормы гуманизма и запятнал свою репутацию. В истории каждой страны, начиная с каменного века, найдется бесчисленное множество тех, кто совершал не меньшие преступления, чем Кромвель в Ирландии. Люди, оказавшиеся способными на подобные деяния, недостойны присвоенных им потомками почетных титулов и благородных званий — независимо от того, являются ли они прославленными полководцами или за ними закрепилась репутация выдающихся государственных деятелей.