Александр Андреев - Оккультисты Лубянки

Совершенно отчаявшись добиться более внимательного отношения легальным путем, В, Князькова решилась на крайний шаг — бежать из больницы и умолять меня, как оказавшего ей в свое время теплое участие, чтобы я лично снесся с Вами и обратил на нее персонально Ваше внимание.

Доставши у одной из больных пальто, Князькова вечером в темноте потихоньку выбралась из лечебницы и явилась ко мне. Я по совести должен констатировать, что Вера Князькова сейчас держится настолько спокойно и здраво и настолько логично аргументирует свой поступок, что применить к ней насильственное стеснение свободы не представляется никаких, по крайней мере очевидных, оснований, Посему элементарным долгом человечности я почел до утра предоставить ей в своей семье приют. Я вместе с людьми, совершенно мне посторонними, был в свое время свидетелем, как сестра Веры Нина обнаруживала значительно более болезненную и нервную неуравновешенность, чем Вера Князькова. С теми лицами я был свидетелем, как Нина Князькова обвиняла Веру с ругательствами и криком во лжи и бреде, каковые обвинения Вера совершенно спокойно на глазах у нас опровергала, оперируя фактами. Посему я лишен возможности не доверять Вере в ее рассказах о воздействии ее сестры Нины на врачей лечебницы, черпающих, в силу необходимости, данные для анамнеза из уст Нины Князьковой.

Ввиду же того, что Вера Князькова определенно, и не принимая на себя всяческую ответственность, заверяет, будто д-р Триумфов [375] Триумфов Александр Викторович (1897–1963), невропатолог, член-корреспондент АМН (1951), генерал-майор мед. службы. С 1919 — ст. асс. Патолого-рефлексологического института. настойчиво допытывается у нее, «чем ее спасал и лечил д-р Барченко», а д-р Мясищев [376] Мясищев Владимир Николаевич (1893–1973), психолог, доктор мед. наук, член-корреспондент Академии пед. наук, проф. ЛГУ. В начале 1920-х — заведующий психотерапевтической лаборатории с амбулаторией при ней. предложил ей вопрос: «Почему Вы уверены, что д-р Барченко вас не гипнотизировал?», и ввиду того, что я, в действительности, не экспериментировал с гипнозом как Веры Князьковой, так и кого бы то ни было, я вижу себя вынужденным раз и навсегда покончить с плохо объяснимым для меня интересом совершенно неизвестных и незнакомых лиц к моей скромной личности, В сих целях я, вместе с Верой Князьковой, одновременно с отправкой Вам сего письма, направил в Чрезвычайную комиссию, к следователю, ведущему по моему заявлению дознание о странной компании, вторгшейся в мою семью, введшей в нее Веру Князькову и, по-видимому, не оставляющей своим вниманием меня до сих пор.

Для солидного и исчерпывающе компетентного освещения нам состояния Веры Князьковой я почтительно прошу Вас разрешить мне с ст. следователем Ч.К. Риксом посетить Вас на Вашей квартире в один из ближайших дней, когда это Вас не слишком обременит.

Не откажите через подателя сего письма осведомить меня, в какой день и час Вас удобнее застать.

Прошу принять уверения в моем искреннем, глубоком почитании.

Готовый к услугам,

ЦГА СПб. Ф. 2265. Оп.1. Д. 65. Л. 128–129 об.

Петроград

1921.1.8

Вас. о-в, 1 линия, д.40, кв. 21

Высокочтимый Владимир Михайлович!

Направляю Вам «положения», резюмирующие мой доклад. Третьего дня я направлял их в Институт, но посланный там никого не застал, и не знал, кому передать.

Если Вы ничего не имеете против, я думаю, можно вовсе избежать переписки и рассылки «положений».

В заседании 10-го я прочту сначала «положения» в полном объеме, а засим с листа же буду предлагать на обсуждение каждый пункт отдельно. Впрочем, порядок обсуждения, разумеется, всецело зависит от Вас.

Теперь разрешите утрудить Ваше внимание следующим. Я обязан уехать в Мурманск никак не позже 16-го. Вернуться в Петроград я получу возможность лишь в конце февраля. Россию я, во всяком случае, какие бы личные выгоды мне ни представлялись, покину, лишь только представится к тому легальная возможность. Я имею основания надеяться, что такая возможность представится мне не позже середины лета. В Россию я ранее 10 лет возвратиться возможности не получу. Тратить непроизводительно полтора месяца при таких условиях представляется мне недопустимым.

Посему, если точка зрения, освещенная мною в докладе, кажется Вам серьезной, я просил бы Вас теперь же войти в обсуждение дальнейшего моего отношения к исследованию интересующей Вас области.