Сергей Мартьянов: Первое задание

- Что, не признал? - шепотом спрашивает Жунусов и наступает на топор ногой. - А ну, руки!

Человек напряженно всматривается в его лицо, потом смотрит на меня и Опрышку.

- А, товарищ капитан! - обрадованно восклицает он, будто всю ночь только и поджидал нас в своем дупле.

- Тихо! - предупреждает Жунусов. - Гусь свинье не товарищ. Руки!..

- А зачем? - следует ленивый вопрос. - Я же Олекса, Олекса Лымарь. Вот пришел дров нарубить. Бачите? - и Лымарь нахально нагибается за топором.

- Цыц! - отстраняет его Жунусов. - Дрова в дуплах на рубят.

- Так это же я от холода, - с ухмылкой упорствует Лымарь.

- А ну, руки! - ору я во все горло и подскакиваю к нему, как петух, выведенный из себя его нахальным спокойствием.

- Шайтан! - шипит на меня Жунусов. - Глупый человек, - и оттирает в сторону.

- А что с ним тут чикаться? - возбужденно говорю я, полный благородного гнева.

Не обращая на меня внимания, Жунусов и Опрышка обыскали Лымаря, связали, оттащили подальше, за кучу бревен, и с кляпом во рту бережно, как стеклянную вещь, уложили на землю.

- И чему вас учили в училище, понимаешь? - хмуро сказал Жунусов, подходя. - Орете, как ишак на базаре, понимаешь.

Видимо, в минуты сильного волнения он начинал говорить с казахским акцентом.

Опрышка деликатно отвернулся. Я сконфуженно молчал, чувствуя, как краснею от корней волос до кончиков пальцев на руках. Даже младенцу понятно, что если Микола с нарушителями услышали мой дурацкий крик, - пиши пропало.

Жунусов оттопырил пальцами оба уха и долго прислушивался, поворачивая их, как звукоуловители, в разные стороны. Нет, ничего не слышно. Или заподозрили, или еще далеко от поляны.

- Будем ждать, понимаешь, - решил Жунусов.

- Ничего... Задержим, товарищ капитан, - заискивающе проговорил я.

Он покосился в мою сторону и вздохнул. Очевидно, вид у меня был довольно пришибленный. Но нужно было действовать, и капитан решил еще раз испытать мои способности.

- Вот что, я останусь здесь, а вы отползите на опушку леса, к Спиридонову. Можете это сделать?

- Конечно! - с готовностью ответил я.

Приказав Опрышке стеречь задержанного, Жунусов залез в дупло. Ясно-понятно: теперь роли переменились, теперь лежать капитану и подманивать к себе Миколу и нарушителей.

Я отполз по-пластунски к Спиридонову и передал ему приказ: пропустить "шатию-братию" на поляну, а потом ударить по ним сзади. Солдат, видимо, не очень-то обрадовался моей ненадежной помощи. Он молча посторонился, продолжая наблюдение.

Я не обиделся. Затаившись в кустах, мы стали ждать.

Удивительное это занятие - ждать врага! Когда он появится? Откуда? Как будет действовать? Иной покорно поднимет руки, а другой всадит пулю меж глаз.

Услышали или не услышали? Придут или не придут?

Мы ждем. Проходит десять, двадцать, тридцать минут... Неужели услышали?

Вот треснул сучок. Вот упал на землю прошлогодний желудь. Где-то пискнула спросонья птичка. Где-то ухнул филин. Еще раз: "Щу-бу!.. Щу-бу!.." Подзывает самку. И снова тихо.

Да, услышали.

"Чему вас учили в училище, понимаешь... Чему вас учили..." - твержу я, и злость на себя накапливается во мне с каждой минутой.

Вот зашумел ветер, и часто закапало: "Кап, кап, кап..." Над самым ухом, капля за каплей. На сухой прошлогодний листок. Нет, не дождь. С потревоженных ветвей высоченного бука. Первая, вторая, третья... Или это только кажется? Нет, капает. Пятнадцатая, шестнадцатая, семнадцатая...

Не придут.

А майор ждет. Ждет и рисует на "Казбеке" своих чертиков. И Жунусов ждет в дупле. Вспоминает ли кто о нем сейчас? Волнуется ли? Конечно! Жена, дети... А может, спят себе, привыкшие к его вечным скитаниям. И Спиридонов ждет. И Опрышка. Нет, Опрышка скучает. "Опрышка... Опрышка.. Опрышка..." твержу я, и мне становится почему-то смешно.

"Кап, кап, кап..."

Вдруг совсем близко раздался свист: длинный, потом покороче. Пришли!

И сразу и капли, и посторонние мысли, и смешная фамилия Опрышка - все куда-то исчезло. Только свист и ощущение сухого на языке.

Но где же остальные? Шел один, должно быть, Микола. Шел осторожно, прячась за стволами деревьев, останавливаясь и пригибаясь. Шел и пересвистывался с Жунусовым. Вот поравнялся со мной, со Спиридоновым, вот раздвинул кусты, разглядывая поляну.

Можно громко и властно крикнуть: "Руки вверх!" Можно подпустить врага "на штык" и ошеломить грозным "Стой!". А можно подкрасться сзади и шепнуть в самое ухо: "Ложись!" И это слово оглушает врага как громом.

- Ложись! - неожиданно шепнул ему в спину Спиридонов.